Четыре угла коварства

– Черт-те что творится, – тяжко вздохнул он. – Я должен избирать меру пресечения подозреваемого, но сверху кто-то давит, в результате меня заставляют избрать для Феликса самую плохую меру. Естественно, я вышел за рамки, в другой ситуации ушел бы с работы, а кто тогда поможет Феликсу? Короче, судья из «любви к справедливости»! Чувствуешь пафос? С большим трудом согласилась на залог. Под мою ответственность – отказ, под домашний арест – отказ. То есть я, мое воззрение, мои предложения не в счет, судейская ведьма снизошла и согласилась на залог… Я не против залога, я против астрономической суммы. Терпеть не могу некрасивых баб, она обижена на жизнь, потому что страшная, поэтому еще и злая.

– Не понимаю, чего вцепились в Феликса?

– Это показатель борьбы с преступниками в органах! Хотят раздуть на всю страну с привлечением СМИ, телевидения… Чтобы реабилитировать Феликса, нужно раскрыть убийство его друзей. Его надо хотя бы вырвать из-под ареста.

– А залог какой?

– Полтора миллиона за сорок пять суток. Я чуть не упал, можно подумать, он преступник вселенского масштаба. И дала двое суток, а это уже издевательство, она знала, что мы не сможем собрать такую сумму. В общем, что хотят, то и творят, не знаю, что с этим делать. Самый настоящий договорняк, а доказательств нет.

– Я могу подкинуть сто пятьдесят тысяч.

– Ма, не поможет, максимум, что мы можем собрать, – семьсот тысяч. Третья проблема – двойное убийство, к которому Феликс не имеет отношения, тут никаких сомнений нет, хотя все указывает как бы на него. А я нахожусь посередине и не знаю, как быть, только опасность чувствую.

– Павлик, что ты собираешься делать с Тимофеем?

– Да, да… Тима четвертая проблема. Не знаю, мама, не знаю, не могу пока никакого решения принять. Надо подумать.

– Пока ты думаешь, тебя перестают любить. А скажи, сын, где в твоей клетке Тамара?

– Она за клеткой, мама.

Огорчительно, что Тамара не рядом, не поддержка ему, но Зоя Артемовна ничего не сказала сыну, видя, что сейчас Павлу и так нелегко. Во всяком случае, Тамара и дети будут рядом, он всегда сможет исправить эту ситуацию, если захочет. А вот хочет ли – большой вопрос.

Тем временем Павел заметил усталость на лице матери, он стал припоминать: а когда она отдыхала? Не дома в выходной, а чтобы куда-то поехать, посмотреть на горы, искупаться в море? Никогда. У нее же есть Павлик, которого нужно кормить, гладить ему рубашки, выслушивать, осталось только мух отгонять опахалом – и будет полный портрет рабыни. Отсюда и вопрос возник:

– Ма, я сильно тяжелый в быту?

– В быту? – подняла Зоя Артемовна брови. – Что за странный вопрос? Как будто сам не знаешь. Никакой ты в быту, пофигист – слышал такое? Это про тебя. Я гвозди забиваю сама, тебя же не дождешься, ты дома только спишь, а если бываешь, то и дома работаешь.

– Зачем же тогда хочешь сплавить меня Тамаре? Ты бы хотела такое счастье, как я, своей дочери?

– Почему нет? Ты умен, хорошо воспитан, образован, не подлец… Павел, что за дурацкие вопросы? – внезапно рассердилась она. – Двоих детей сделал? Будь добр, воспитывай их, ночи не спи, каждый шаг контролируй, во всем себе отказывай. Но это же надо напрягаться, а не хочется, да? Я пошла спать.

М-да, лучше б он этой темы не касался, маму расстроил, выговор получил, а хотел как лучше. У двери она остановилась и сказала напоследок:

– Запомни, сын, когда человек не хочет брать свой крест, Бог посылает ему два креста, но тогда уже не спрашивает, хочешь брать их или нет, Бог не дает больше выбора. Спокойной ночи.

Часть шестая Рыбки в мутной воде

На званый вечер Рима захватила Ольгу и, разумеется, Эдуарда. Со свитой человек смотрится солидно и благополучно. Пригласительные ей удалось буквально вытрясти у бывшего друга покойного мужа. Это последний день форума предпринимателей, а вечером, как водится, банкет. Именно здесь Рима намерена толкануть свою недвижимость.

Ее пурпурно-красный брючный костюм заметно выделялся на фоне монохромной массы предпринимателей разных мастей. На лацкане жакета сияла брошь затейливой формы в виде извивающейся змеи со сверкающим рубиновым глазом.

Столы в зале накрыты белыми скатертями, на стульях белые чехлы, Эдик поспешил к распорядителям, показал пригласительные, их провели за столик. Рима пристально рассматривала присутствующих, а Ольга изучала ее.