Четыре угла коварства

Мальчик послушно слез со стула, значит, понял, что не прав, Павел подхватил его рюкзачок и, еще раз поблагодарив участников поисков, взял Тимофея за руку и вышел из ТЦ. Вениамин проводил их до машины, потом побежал к Антону, и тот увез его. Детское кресло Терехов не успел убрать в гараж, Тимоша занял его, пристегнулся, радости на его личике не обозначилось. По дороге, Павел позвонил матери:

– Мама, ты где сейчас?

– Еще на работе, собираюсь домой. Завтра Тамару выписывают из роддома, я с завтрашнего дня в отпуске, дела передаю. А почему тебя это интересует?

– У нас проблема, Тима всю ночь и утро провел на железнодорожном вокзале, потом весь день в городе, я везу его домой.

– Как – на вокзале? А Лора? Она где?

– Думаю, далеко. Ты поторопись, Тимка не ел целый день.

– Хорошо, такси возьму.

Только они с Тимой вошли в квартиру и стали раздеваться, пришла и Зоя Артемовна, не раздеваясь, присела перед ребенком:

– Тимочка, как ты, маленький? А где мама?

У Тимочки глаза наполнились слезами, уголки губ поехали вниз, но он нашел в себе силы рассказать бабушке свои обиды, утирая слезы:

– Мама посадила меня на скамейку, сказала ждать ее, никуда не ходить. А сама ушла за билетами. Я сидел-сидел, ждал-ждал, а она не приходила. Я захотел писать, но не уходил…

– Терпел, да?

– Ммм… – покивал мальчик, всхлипывая. – А потом… потом пошел искать туалет, там сидела тетенька, я попросился, она пустила. А потом тетенька спросила, где мои родители, а я не знал, сказал, что мама билеты покупает. Она меня отпустила, я пришел на место и стал ждать маму. И уснул. Меня дяденьки из полиции разбудили утром… спрашивали, где родители.

– Милый, почему ты нам не позвонил?

– Я думал… раз меня мама бросила, папа тоже бросил. Мама говорила, если я не понравлюсь папе, он нас прогонит. А вчера сказала мне собираться, мы уезжаем, значит, я не понравился…

– Ну что ты, малыш, иди ко мне. – Зоя Артемовна протянула к нему руки, потом прижала к себе, он обнял ее за шею. – Не плачь, милый, все будет хорошо. Кушать хочешь? Конечно, хочешь. Идем в твою комнату, ты отдохнешь, компьютером займись пока…

Тима отстранился и поведал ей самое большое горе:

– Мама забрала ноутбук, а тот, что папа принес… я его разобра-а-ал и не собра-а-ал.

О, как горько он расплакался, уже не стесняясь и не сдерживаясь. Едва сдерживая смех, Зоя Артемовна снова прижала мальчика к себе, а глаза подняла на сына, который стоял столбом, тот понял, что нужна помощь, и подключился к психотерапии:

– Дружище, не плачь, я дам тебе свой ноутбук.

– Видишь, мы нашли выход, – сказала на ухо Тимы Зоя Артемовна. – Успокойся, идем, ты заново освоишься в комнате, а я накрою на стол.

Вместе с ним она поднялась на ноги и понесла ребенка внутрь квартиры, а Павел отправился к себе, настроение у него было прескверное.

Маня с Кларой спать ложились в половине…

…двенадцатого, пока все киношки не пересмотрят, ни о каком «спать» речи быть не может, а время улетучивается. Собственно, куда им спешить? Перед сном Клара мазала ноги кремом от суставов и варикоза, Маня в застиранной пижаме рассматривала в большое зеркало свой синяк, заметив:

– По-моему, фингал стал больше… и совсем синий с черным… ничем его не замажешь. Всю мою внешность попортил.

– Твою внешность испортить нельзя, ее у тебя отродясь не было, – проворчала Клара.

– Ну чего такое говоришь, прям я не знаю! – затарахтела Маня. – Внешность всем людям дается кому-то красивая, а кому-то – как у тебя. И глаз совсем покраснел. Вот скажи кому, что я сама ударилась, не поверят же.

– Тебе говорить-то некому, вот и молчи.

– А я и молчу.

– Да все кино протрещала, не давала смотреть.

– Ой, да там кино… Вот скажи, чего таких артисток некрасивых берут на роли? Три мужика влюблены в страхолюдину и нищую. Это ж брехня. В мои тридцать я была намного красивей, хотя красавицей себя никогда не считала.

– О! О! О! Куда ж там! – ехидно закудахтала Клара. – Тебя только в телике не хватает. Сколько помню, всегда была страшненькой.

– А вот и неправда. Знаешь, сколько мне мужиков замуж предлагали? Да каких мужиков!

– И чего ж ты не вышла?

– А свободу люблю! И жизнь без указок.

– Свет выключай, – бросила строго Клара своей нечаянной жилице, натягивая носки, чтобы ноги не мерзли, – а то колесико крутится как бешеное.

Маня выключила свет и легла на диван, она бы еще телик посмотрела, но подружка жадюга, лишних сто рублей за свет платить не хочет.