Черные ножи - 3

Теперь, когда я выглядел, как обычный горожанин, постороннего внимания к своей персоне ощущал значительно меньше. И все же, заметив вдалеке очередной патруль, я старался переждать в подворотне или перейти на другую сторону улицы. Документов-то у меня до сих пор не имелось, и первая же проверка кончится фатально. Тем более что вчерашний капитан, наверняка, уже предпринял меры по моему розыску, и уж словесным-то портретом милиция и бойцы к этому моменту явно обладали.

А так, подняв воротник и натянув шапку как можно глубже на голову, я стал практически незаметен. По крайней мере, так мне казалось.

Магазин, в котором обычно получал продукты Абрамов, я отыскал быстро. Он оказался совсем недалеко, буквально через пару кварталов. Но дверь была закрыта и висела табличка: «Переучет». Рядом с входом топтались несколько граждан, негромко переговариваясь между собой.

Когда я приблизился, все умолкли, чуть настороженно поглядывая в мою сторону.

- Закрыто, что ли? – поинтересовался я у полной краснолицей женщины лет сорока на вид.

- Ты глаза дома забыл? – поразилась тетка. – Чего надо? Что-то я тебя не припомню!

- А вы всех тут знаете?

- Кого надо, того знаю. Тебя вот нет! Так чего надо-то? Али гречей или курой захотел отовариться?

Остальные, с любопытством прислушивавшиеся к разговору, дружно засмеялись.

Ввязываться в склоку я не стал и просто отошел чуть в сторону. Нет, друзья, так дело не пойдет!

Поторчав на месте с четверть часа, но так ничего и не дождавшись, я заметил очередной патруль и, спокойствия ради, зашел за угол ближайшего дома. За мной шагнул неприметный мужичонка, до этого тершийся вместе с остальными у дверей магазина.

- Чего тебе? – негромко спросил я.

- Гляжу, у тебя не все ладно? – сквозь зубы цыкнул на мостовую желтоватой слюной мужик. Был он среднего, даже скорее низкого роста, чуть скособоченный, весь какой-то неказистый, кривоватый, но смотрел с прищуром, внимательно. Непростой пассажир.

- Не жалуюсь, - попытался отделаться от назойливого внимания я.

- Так, может, мне солдатиков кликнуть, пока они недалече? – ухмыльнулся он в ответ.

- Сам-то чистый ходишь? Не аукнется? Али ты капорник?*

*(жарг.) Предатель, доносчик.

- Гляжу, не фраер? Ладно, побалакаем по серьезному? Что ищешь?

- Харчи нужны, - не стал отнекиваться я. – Имеешь, что предложить?

- Граммики есть порционные, берклен, макароны, дуранды немного, - перечислил местные «деликатесы» мужик. – А максать* чем будешь? Только я талоны не беру, - неприятно рассмеялся он, - у самого полно.

*Граммики – ленинградский паек 125 грамм хлеба на человека, берклен – сушенная курительная смесь из опавших березовых и кленовых листьев, дуранда – спрессованные куски отходов от производства муки.

Максать – платить (жарг.)

- Найдется чем, - я многозначительно похлопал себя по карману.

- Тогда потопали…

Мужичок, не дожидаясь моего согласия, развернулся и пошел наискось сквозь серый осенний двор прямо по грудам опавшей листвы, грязи и лужам. Подумав мгновение, я отправился следом за ним.

Глава 16

Мужик явно был местным и прекрасно ориентировался во дворах и подворотнях. Я старался не отставать, тем более что он даже не оглядывался, чтобы проверить, иду я за ним или нет. Впрочем, я был уверен, что он чувствует мое присутствие – такие люди все «видят спиной», и если бы я остановился, он бы тут же это понял. Но я не стал проводить эксперименты, мне было интересно, чем завершится наша экскурсия.

Невыносимо было смотреть на те страшные разрушения, которые принесла война в Ленинград. Жизнь тут текла по своим законам, преподнося мне сюрпризы, от которых душа на мгновение замирала, а в следующий миг сердце начинало стучать, как бешенное. От боли и невозможности хоть что-то изменить.

Я уже привык к виду разбомбленных и сгоревших домов, но когда на груде битого кирпича увидел маленькую девочку с огромным для ее роста плюшевым медведем, то невольно замедлил шаг.

Девочка была закутана в теплое пальтишко, а поверх – в шаль. Было ей лет пять-шесть на вид, но приглядевшись, я понял, что она чуть старше – просто постоянное недоедание сказалось на ее общем физическом развитии. Медведь, которого она посадила рядом с собой, был страшным и косматым, с глазами-бусинками, свалявшимся от влаги искусственным мехом и торчащими из чуть разодранного бока опилками.

В руках девочка держала потрепанную от многократного использования книгу, смотря на нее, как на великое сокровище. Она торжественно открыла первую страницу и начала тоненьким, чуть срывающимся от волнения голосом:

- Слушай, Мишка! «За горами, за лесами, за широкими морями, против неба – на земле жил старик в одном селе…»*

*Петр Ершов «Конек-Горбунок».