Чернилами добра и зла

Темно, темно по всей земле —
И это ясно.
Свеча чернела на столе —
Свеча погасла.

Монгольской тьмою мошкара
Затмила пламя.
Не твой ли, Казимир, квадрат
В оконной раме?

А закопчённый потолок
Дамоклов тенью
Креста – скрещённых рук и ног
В грехопаденье.

Висели чёрные чулки
На венском стуле,
Сбивало звёзды-угольки
Воронье дуло.

И ног терзала чернота,
Над ними – пояс,
Чернели полости во ртах
И сердца полость.

Алкала чёрная дыра
Ночной вселенной
Всё новых трудовых затрат
Между коленей.

Чернила, словно динамит —
Взрывны без цели.
Сказал бы доктор:
«Mon ami,
Вы что-то съели…»

Нет, на анализ не отдам
Больную душу,
А перейду oт чёрных дам
Hа белых лучше.

Тень

1.

Ты мне с утра сопутствуешь, а в полдень,
Свернёшься чёрной кошкою в ногах.
К закату, в рост вытягиваясь полный,
Всё будешь от заката убегать.

Твой цвет и на снегу – перо воронье.
И будто преисподней, обо мне
Свидетельствуешь: непотусторонен,
Хозяин мой на светлой стороне!

В непредсказуемости силуэта —
Тот час ночной, что ходит по пятам,
В котором строки ждут чернил и света —
Посланники от ангелов к чертям.

2.

Есть ли Господь и был ли или не был
Рождённому Фомой судить ли – мне?
Когда четыре солнца будут в небе,
Тогда и крест призна́ю из теней.

А мысль, что неотвязчива и мает
в дороге к храму от мирских домов,
Строкой
ступени
стёртые
ломают,
Но речь дойдёт до паперти прямой
Расплющенным ничком на пьедестале:

«Вам ничего не выпросить в божбе.
Вы чернь от Бога, коего создали,
Обожествляя светлое в себе».

3.

Подобна той черте необходимой,
Что чернотой подчёркивает жизнь,
Слова трибуна или нелюдима.

Пока я жив, у ног моих лежишь.

Не старишься, таскаясь по дорогам,
Не просишь ни еды и ни тепла.
Настанет час – мои отпустишь ноги,
И канешь в ночь, откуда ты пришла.

То, что было знаменьем дождя

То, что было знаменьем дождя,
Нависает декабрьским поводом
Ожидать только снег, исходя
Из повадок широтного обода.

Облака, будто платье вдовы,
Пересыщены влагой и трауром.
Поскорблю над судьбою листвы,
Что, быть может, под утренним заревом

Обретёт белоснежность пелен
И покой, оскорбляемый ветрами.
Я строкой как свечой на столе
Помяну её гибель под ветками.

У кооперативного окна