Человек в искусстве экспрессионизма

Затем в городе появляется антипод Патеры, американец Геркулес Белл, и начинает разоблачать замыслы правителя. Он утверждает, что дома в Перле не просто стары, но и запятнаны былыми преступлениями: «Дворец собран из развалин зданий, которые были местом действия кровавых заговоров и революций, начиная с древнейших времен. При его строительстве были использованы обломки Эскориала, Бастилии, древнеримских арен.

В. Кандинский. Эскиз декорации картины II пьесы «Фиолетовая занавесь». 1914. Мюнхен, Городская галерея

Тауэр и Пражский замок, Ватикан и Кремль – по указанию Патеры от них были отломаны куски и привезены сюда. Где было человеческое несчастье – туда ваш учитель и тянул свои щупальца. Кафе на Длинной улице лет пятьдесят тому назад было притоном в предместье Вены, молочная по соседству с ним – разбойничьим логовом в Верхней Баварии. Над мельницей, купленной в Швабии, уже двести лет тяготеет проклятие братоубийства!»²⁸ Призыв американца, восхваляющего прогресс, крайне двусмысленный: «Станьте сыновьями Люцифера!» Словно осуществляя этот лозунг, жители делятся на партии и банды, предаются неприкрытому разврату, потом впадают во всеобщую сонливость, во время которой город захватывают животные.

Глава «Ад» открывается саркастическим описанием нашествия на улицы Перлы шакалов и буйволов, саранчи и змей. Растения, напротив, увядают и гибнут. Вслед за этим начинается распад города и материалов, из которых он построен. «Во всех стенах одновременно возникли трещины; дерево гнило, железо ржавело, стекло мутнело, ткани рвались». Муравьи точат балки, собаки рвут людей, все ходят в лохмотьях и питаются полуразложившейся едой. На этом фоне художника вновь поддерживает сокровенный мир природы. Бродя по берегу и рассматривая выброшенных водой существ, он думает: «Берег, казалось, был усеян мистическими письменами. Я был уверен, что синеглазые поняли бы этот символический язык. За этим наверняка стояли тайны, подобно тому как на крыльях красивейших насекомых – ночных бабочек, жуков – порой встречались рисунки, которые, по всей видимости, были забытыми иероглифами. У меня просто не было ключа к ним»²⁹.

Дома и вещи «потеряли вкус к жизни», люди перебираются из гибнущего города к реке, где появляются все более странные и опасные живые твари. Потерявший остатки воли художник чувствует безмолвный призыв Патеры и находит правителя во дворце. Создатель страны грез сам напоминает ужасную грезу: «Мышцы лица Патеры набухали, перекатывались и съеживались, но оставались бесформенными, черты были нерезкими, одни губы подрагивали и неприятно кривились на неподвижном как камень лице». Патера произносит слова, показывающие, что распад – часть его плана: «Слышишь, как поют мертвецы, бледно-зеленые мертвецы? Они разлагаются в своих могилах, легко и без боли; если ты дотронешься до их тел – твоя рука коснется лишь праха. Где жизнь, которая двигала ими, где сила?» Художника охватывает равнодушие, и теперь он лишь бесстрастно фиксирует происходящее вокруг: «Все опасения исчезли; жуткое видение, открывшее мне двойную сущность Патеры, заслонило собой бездну моего отчаяния и страхов»³⁰.

Последний этап распада страны грез начинается всеобщим всплеском похоти, переходящим в жажду убийства. Затем почва становится зыбкой и одно за другим поглощает здания. Первым гибнет озерный храм, который здесь сравнивается с живым существом: «Все произошло очень быстро – тяжелые мраморные стены погрузились, не обрушившись. Уцелевшие святые братья узнали об опасности только по звуку бурлящей воды, выдавившей витражи, – благодаря своей тучности они сумели спастись вплавь. Неугасимый свет еще озарял окна храма глубоко под водой, так что они горели как глаза сказочного чудовища. Потом они медленно погасли, одно за другим; лишь серебряные и золотые купола продолжали светиться и мерцать, пока и их не поглотили волны»³¹. Городские кварталы превращаются в отвратительные руины: «Квартиры были видны в разрезе: несколько забытых картин еще висели на покрытых цветастыми обоями стенах нашей бывшей спальни. Через большую треугольную дыру просматривался грязный потолок в покоях принцессы. Молочная стала добычей грибка; он облепил окна и двери, деформировал все строение и теперь свисал с чердака большими белесыми лоскутами». Кубин усиливает образ гибнущего города символическими подробностями: «Странным образом уцелело одно оконное стекло: через него были видны два гигантских муравейника, из которых проглядывали белые косточки. Между муравейниками стоял шахматный столик, и на доске был поставлен эффектный мат»³².