Читаем Человек в искусстве экспрессионизма полностью

И Фатееву, и Виткацию были свойственны визионерские прозрения среди «враждебной и чуждой реальности живых существ», а с «таинственным ужасом бытия» Виткация созвучен общий мрачный, «ночной» характер многих композиций Фатеева. Почти все его ранние «земные» и многие космические композиции 60-х годов, равно как и граничащие с абстракцией, разыгрываются на черном (иногда с фиолетовым подсветом) или на темно-коричневом фоне. Именно такую картину – «Фантасмагория» – он не случайно избрал в качестве фона для одной из своих последних фотографий. Во многих фатеевских «космических» сценах возникают какие-то мертвые города на иных планетах, странные полуразрушенные строения; однако в редких, но лучших, все же побеждает свет. Таковы прекрасное «Светлое небо над иной планетой» (1962), где почти все пространство занимает столб сияющей звездной пыли, или «Дорога в космос» («К Плеядам»), 1968, или космические цветы, которые он писал не раз.

«Его излюбленная идея, – пишет А. Базилевский о Виткации, – путешествие за грань сознания, в глубины того, что недоступно обыденному разуму»52. Здесь его помощниками стали наркотики, действие которых он исследовал, написав, как говорилось, об их воздействии на человека целую книгу. Напомним, что Фатеев с юности серьезно увлекался оккультизмом, гипнозом, разного рода магическими техниками, всю жизнь практиковал йогу. Может быть, здесь заключено одно из объяснений возникновения «параллельных миров» в творчестве обоих художников, людей своего времени и своего круга, искавших каждый по-своему путей проникновения в «тонкий мир», находившийся для них за пределами ортодоксального христианства.

Случайны ли отмеченные нами совпадения, остаются ли они типологическими схождениями, рожденными духом времени, видел ли кто-то из них работы другого (в чем автор статьи была уверена, когда впервые столкнулась с этой темой, и в чем усомнилась впоследствии) – остается вопросом. Во всяком случае, прямых упоминаний о таких связях встретить не удалось (что, впрочем, не значит, что их не могло быть). Надо учитывать к тому же, что Виткаций почти все интересующее нас время жил в Петрограде, а Фатеев – классический москвич, редко выбиравшийся дальше близкого Подмосковья. Нам удалось найти только один момент, когда дороги художников могли бы пересечься.

В 1917 году по пути в Киев Виткаций останавливался в Москве, и не просто останавливался, а много ходил с Тадеушем Мициньским по галереям, смотрел полотна Пикассо, посещал собрания Морозова и Щукина. А именно в этом году Фатеев много выставлялся: его работы были представлены на выставке «Жемчужное Солнце» в Замоскворецком салоне искусств «Алмаз» (об этой о выставке были заметки в московской прессе – например, в «Газетных старостях» от 9 сентября; там было семь работ Фатеева, в том числе «Опыт построения интуитивного мира», «Шествие» и др. Виткаций побывал в Москве в мае; останавливался ли он там на обратном пути в Петроград и когда это было – пока неясно. Между тем Фатеев выставлялся и в ноябре-декабре того же, 1917 года, на последней выставке «Бубнового валета» в салоне Михайловой на Большой Дмитровке, как указано в книге Поспелова, в «Википедии» и других статьях. Так что вопрос остается открытым.

Но хотя найти подтверждения прямой встречи героев статьи было бы очень заманчиво – главное не в этом. С самого начала своего творчества Фатеев избрал путь, так сказать, «космического романтизма», стремясь превратить свое искусство в некую знаковую систему, помогающую людям сблизиться с величественным миром космоса, способного, по утопической мечте художника, преобразить нынешнего человека в гармоническое существо. Когда появились первые фотографии, сделанные с помощью спутников на иных планетах, Петр Петрович смог удостовериться, что многие из них напоминают его композиции, что, по воспоминаниям Д. Поспелова, было воспринято им с огромной радостью: он носил их с собой и гордо всем показывал. И действительно, легко убедиться, что современные, гораздо более точные и поразительно красивые фотографии – например, облачного покрова и поверхности Юпитера, выполненные американским космическим аппаратом «Юнона», невольно приводят на память многие композиции Фатеева.

А Виткаций, по мысли его лучшего отечественного исследователя, А. Базилевского, «воспринимая мир как сферу вечной борьбы, всей душой ощущая таинственный ужас бытия, где с каждым мигом необратимо ускользает “время отчетливости прошедшей длительности” <…> втайне имел в виду идею возрождения через внутреннее преображение человека, возможность целесообразной встречи блага, истины и красоты»53. Так или иначе, но параллели в творчестве обоих мастеров, как представляется, заслуживают внимания, как еще одно звено в цепи порой совсем неожиданных, но проходящих непрерывной прочной нитью созвучий в культуре, духовной жизни и искусстве наших обеих стран.

ПРИМЕЧАНИЯ

Тананаева Л. Контакты, параллели, схождения. «Пинакотека». М., 2005. № 20–21, с. 123–127.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 лет современного искусства Петербурга. 1910 – 2010-е
100 лет современного искусства Петербурга. 1910 – 2010-е

Есть ли смысл в понятии «современное искусство Петербурга»? Ведь и само современное искусство с каждым десятилетием сдается в музей, и место его действия не бывает неизменным. Между тем петербургский текст растет не одно столетие, а следовательно, город является месторождением мысли в событиях искусства. Ось книги Екатерины Андреевой прочерчена через те события искусства, которые взаимосвязаны задачей разведки и транспортировки в будущее образов, страхующих жизнь от энтропии. Она проходит через пласты авангарда 1910‐х, нонконформизма 1940–1980‐х, искусства новой реальности 1990–2010‐х, пересекая личные истории Михаила Матюшина, Александра Арефьева, Евгения Михнова, Константина Симуна, Тимура Новикова, других художников-мыслителей, которые преображают жизнь в непрестанном «оформлении себя», в пересоздании космоса. Сюжет этой книги, составленной из статей 1990–2010‐х годов, – это взаимодействие петербургских топоса и логоса в турбулентной истории Новейшего времени. Екатерина Андреева – кандидат искусствоведения, доктор философских наук, историк искусства и куратор, ведущий научный сотрудник Отдела новейших течений Государственного Русского музея.

Екатерина Алексеевна Андреева

Искусствоведение
99 глупых вопросов об искусстве и еще один, которые иногда задают экскурсоводу в художественном музее
99 глупых вопросов об искусстве и еще один, которые иногда задают экскурсоводу в художественном музее

Все мы в разной степени что-то знаем об искусстве, что-то слышали, что-то случайно заметили, а в чем-то глубоко убеждены с самого детства. Когда мы приходим в музей, то посредником между нами и искусством становится экскурсовод. Именно он может ответить здесь и сейчас на интересующий нас вопрос. Но иногда по той или иной причине ему не удается это сделать, да и не всегда мы решаемся о чем-то спросить.Алина Никонова – искусствовед и блогер – отвечает на вопросы, которые вы не решались задать:– почему Пикассо писал такие странные картины и что в них гениального?– как отличить хорошую картину от плохой?– сколько стоит все то, что находится в музеях?– есть ли в древнеегипетском искусстве что-то мистическое?– почему некоторые картины подвергаются нападению сумасшедших?– как понимать картины Сальвадора Дали, если они такие необычные?

Алина Викторовна Никонова , Алина Никонова

Искусствоведение / Прочее / Изобразительное искусство, фотография
Истина в кино
Истина в кино

Новая книга Егора Холмогорова посвящена современному российскому и зарубежному кино. Ее без преувеличения можно назвать гидом по лабиринтам сюжетных хитросплетений и сценическому мастерству многих нашумевших фильмов последних лет: от отечественных «Викинга» и «Матильды» до зарубежных «Игры престолов» и «Темной башни». Если представить, что кто-то долгое время провел в летаргическом сне, и теперь, очнувшись, мечтает познакомиться с новинками кинематографа, то лучшей книги для этого не найти. Да и те, кто не спал, с удовольствием освежат свою память, ведь количество фильмов, к которым обращается книга — более семи десятков.Но при этом автор выходит далеко за пределы сферы киноискусства, то погружаясь в глубины истории кино и просто истории — как русской, так и зарубежной, то взлетая мыслью к высотам международной политики, вплетая в единую канву своих рассуждений шпионские сериалы и убийство Скрипаля, гражданскую войну Севера и Юга США и противостояние Трампа и Клинтон, отмечая в российском и западном кинематографе новые веяния и старые язвы.Кино под пером Егора Холмогорова перестает быть иллюзионом и становится ключом к пониманию настоящего, прошлого и будущего.

Егор Станиславович Холмогоров

Искусствоведение
12 Жизнеописаний
12 Жизнеописаний

Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев ваятелей и зодчих. Редакция и вступительная статья А. Дживелегова, А. Эфроса Книга, с которой начинаются изучение истории искусства и художественная критика, написана итальянским живописцем и архитектором XVI века Джорджо Вазари (1511-1574). По содержанию и по форме она давно стала классической. В настоящее издание вошли 12 биографий, посвященные корифеям итальянского искусства. Джотто, Боттичелли, Леонардо да Винчи, Рафаэль, Тициан, Микеланджело – вот некоторые из художников, чье творчество привлекло внимание писателя. Первое издание на русском языке (М; Л.: Academia) вышло в 1933 году. Для специалистов и всех, кто интересуется историей искусства.  

Джорджо Вазари

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Искусствоведение / Культурология / Европейская старинная литература / Образование и наука / Документальное / Древние книги