Чейзер

Надутые губки и выражение, мол, действительно, а чего такого?

– Женщина… – прорычал он, глядя на дорогу, услышал в ответ: «Знаю-знаю! Ты вынесла мне мозг!» – и, глядя в хитрющие глаза, расхохотался.

Глава 12

Лайза забыла, что можно быть такой счастливой. А может быть, никогда об этом не знала. Она лежала, чувствуя обнимающую ее руку, и млела. Тепло постели, ласковый утренний свет, спокойное дыхание.

Он не коснулся ее этой ночью… Нет, коснулся, но не так: всю ночь прижимал к себе, нежно гладил по волосам, целовал. Просыпался, даже если она чуть откатывалась во сне, снова придвигал к себе, окутывал теплом и лаской, усыплял.

А вчера мыл ее в ванной. Мыл так осторожно, будто она была хрупкой фарфоровой статуэткой: аккуратно тер шею, спину, пальчики на ногах, а после укутал в огромное пушистое полотенце и унес спать.

Как хорошо… Как чудесно снова быть здесь. Дома.

Не сидеть, припарковавшись на пустой дороге в Мираже, глядя на темные окна; не думать, узнает ли тебя сканер, если войти в ворота; не пытаться уснуть в душной от тишины квартире, поддерживая слабый огонек надежды, что завтра будет лучше…

Все, вернулась.

Может подняться в ту спальню, где висит знакомая картина; развалиться на диване в гостиной; прыгать с попкорном вокруг огромного экрана в кинозале.

Дома.

Мак не выспался, устал, она знала это. Но все же не удержалась, повернулась к нему лицом, дождалась, пока откроются сонные глаза, и улыбнулась.

– Привет, чудо! А давай во всех комнатах дизайн переделаем?

Раздался стон; из-под натянутой на голову подушки донеслось:

– Создатель, выключи ей мотор в попе…

– Эй! – Лайза оторвала от лица прижатую подушку, откинула ее в сторону и со смехом навалилась сверху. – Доброе утро! А как насчет поцелуя?

На небритом лице растеклась добродушная улыбка.

– Вот с этого и надо было начинать… Если поцелуй будет хорошим, тогда делай, что угодно.

– Ура-а-а-а!

– Вот же какая…

Мак комично зарычал, перевернул Лайзу на спину и принялся щекотать; комната наполнилась счастливым заливистым смехом.

– Яичницу будешь?

– Буду!

– И бекон?

– Да!

– Тосты?

– Два!

Со сковороды на тарелку соскользнула аккуратная, с дольками томатов, глазунья. Сверху легли два съежившихся гармошкой ломтика мяса. Все это присыпалось укропом и петрушкой.

– Вкуснота какая! – в ожидании завтрака Лайза крутила в руках пустое блюдце, разрисованное яркими пестрыми цветочками; неизвестный художник с душой прорисовал каждый листочек, усик и нераскрывшийся бутон. К блюдцу прилагались шесть тарелок и стаканов со схожим дизайном. – Ты правда сам это купил? Ходил между рядами, разглядывал, выбирал?

Мак почему-то смутился.

– Да. Подумал, что тебе понравится.

И быстро перевел тему:

– Кофе, сок?

– Конечно, кофе! Он у тебя замечательный.

Когда на столе появились две исходящие кофейным паром кружки, повар отложил полотенце, сел напротив, отодвинул в сторону яичницу и достал из кармана знакомую бархатную коробочку. Открыл, поставил на стол; зеленовато-коричневые глаза хитро блеснули.

– Ну что, попытка номер два?

Лайза тут же прытко приподнялась, будто только и ждала этого момента; упершись носочками в нижнюю перекладину стула, дотянулась до коробочки, извлекла кольцо и натянула себе на палец. С широкой улыбкой три раза кивнула.

– Да! Да! И да!

Аллертон завис с отвисшей челюстью, затем шлепнул себя ладонью по лбу, притворно застонал и достал второе кольцо – мужское.

– Ну, хоть с этим ты мне поможешь? Или я, как ты, должен сам?

Она надела ему кольцо со всей нежностью, на которую была способна, погладила по ладони и заглянула в глаза.

– Люблю тебя, Мак. Очень-очень!

Он прижался к ней лбом, переплел их пальцы и прошептал:

– А я-то тебя как.

* * *

В прихожей, как упаковки из-под гигантских подарков, стояли две пустые картонные коробки. В них отправлялись свернутая одежда, обувь, книги, нужная, полезная и просто привычная мелочь: карандаши, бумага, любимая кухонная посуда…

– Гречка?

– Угу.

– Овсянка?

– На завтрак.

– А заливать ее чем? Йогуртом?

– Варить на воде.

Мак, помогая собирать вещи, прохаживался по гостиной, переступая через многочисленные пакеты и свертки.

– А газовую горелку ты тоже уже купила?

Лайза вытащила из шкафа розовую блузку, придирчиво осмотрела и бросила на стопку вещей с мысленной пометкой: «не забыть взять с собой».

– Не успела.

В соседней комнате зашуршал полиэтилен.

– Хлеб?

Она не ответила, лишь улыбнулась, время от времени любуясь переливающимся в кольце камнем.

– Слушай, принцесса, наличие некоторых круп я могу понять, но горох?

– А что горох? Его можно грызть и сухим.

– А потом пукать?

Из спальни послышался смех.

– Меня бы все равно никто не услышал. Там я могла бы устроить «узорную мазаницу», и никто бы мне слова не сказал.

– Ну да. С таким-то количеством консервов. Печеночный паштет, рыба, рыба, еще раз рыба… крабовое мясо. Королевский выбор!

– Отвезем Хвостику. Сами все равно не съедим.

Мак вошел в комнату и нежно обнял несостоявшегося матроса сзади; Лайза отложила штаны, которые держала в руках и замерла, – пропиталась нежностью момента. Его щека, прижатая к ее голове, теплые пальцы, поглаживающие запястье.