Чаща

– Ты предложил помечтать. Думаю, мы с Лулой получили бы, что хотели.

– А что насчет Джимми Сью?

– Возможно, ей выпало слишком много приключений, чтобы остепениться, – сказал я.

– Ты подобрал вежливый оборот, – сказал он. – Хотя, возможно, она получает именно то, что хочет. Мы все разные и не стоит нас равнять. Это как гадать, в какую сторону поскачет лягушка.

– К воде, – сказал я.

Коротыш улыбнулся. В тот момент он казался удивительно благодушным, точно добрый дядюшка, готовый предложить тебе лакомство.

– Малыш, ты неподражаем. Редко прав, зато всегда уверен.

Я промолчал, решив не будить лихо. Огонь потрескивал. Мы смотрели на угли.

– Хотел спросить про шерифа Уинтона, – сказал я. – Как вышло, что у него такое лицо?

Не отрывая глаз от огня, Коротыш положил книгу на землю.

– Он не всегда был шерифом. Раньше был охотником за головами. Но еще перед этим решил завести ранчо в Северном Техасе, где, как я думаю, такое место, что завали его мусором, станет только лучше. В то время там был дом для команчей, вернее, тех, кто еще оставался. Только, по правде сказать, их владения были более обширными. Так что Северный Техас можно считать одной из их земель, где они кочевали, охотясь на бизонов. Кочевники – вот кем они были. К тому времени их участь была уже решена, хотя они об этом не знали. А, возможно, и знали, только не хотели принимать. Зачастую люди не готовы принимать даже то, что у них перед носом. Так уж повелось. Но здесь за ними не было ничего. Хорошо вооруженные белые люди прибывали толпами. Бизоны, их главный источник снабжения всем необходимым, почти исчезли. Но команчи все еще были страшной угрозой.

Поселенцы все прибывали, и команчи давали отпор. Жестокий отпор. Тогда я и подвизался охотником за головами. А с Уинтоном мы были знакомы давно. Раньше мы вместе охотились на бизонов ради шкур. Занятие очень грязное и мерзкое, и сейчас, признаюсь, не готов его повторить. Уже не смог бы стрелять бизонов, как тогда. Стрелять, как я убедился, надо людей, а животных оставить в покое. Однако было время, я охотился. Сдирал шкуры, а мясо оставлял гнить на равнинах. Бывало, забирал немного на еду или языки, кстати, вкусные, если правильно приготовить – но большая часть оставалась гнить. Для меня это было слишком, и я решил завязать и перебираться.

Уинтон тогда обосновался в Северном Техасе. И встретил подружку. Между нами, была она страшная, как грех, и злющая, как гремучая змея. Настолько безобразная, что такое угощение станешь есть разве что под дулом пистолета. С лошадиным лицом, тощая, и с носом, который, при необходимости, легко мог сойти за иглу для шитья. А губы тонкие, как стежки на куртке из оленьей кожи. Но он любил ее и прижил с ней дитя. Слухи разнеслись, как он стал отцом.

Мне случилось попасть в те края в погоне за призом, но след я потерял да так и не нашел. Мало кому довелось от меня уйти, но этот ушел, и, как я слышал, его так и не поймали. Имя его было Джеймс Плант, а искал я его за убийство галантерейщика. Вроде как тот оскорбил его племянницу. Точно уже не помню. Поговаривали, кроме того убийства, за ним ничего не было. Но какая разница, награда есть награда. Так что я отправился, но, как и говорил, он сумел скрыться. После, через много лет, слыхал, что он перебрался на север, где неплохо устроился, а проблем с законом больше не было. Только все это разговоры, подтвердить их я не могу. Но могу подтвердить, что произошло с Уинтоном.

Я приехал туда под вечер, прокричал издалека, что это я, и Уинтон вышел меня встретить. Его жена – тогда я повстречал ее впервые, хотя уже был наслышан о ней от Уинтона, – посмотрела на меня как на какой-то сорняк. А девочка, ей было года три, поразилась моему росту и решила, что я прекрасный товарищ для игр. Пришлось таскать ее на закорках и сидеть на полу, упражняясь в карты и в шашки, хотя играть она толком не умела. Тем не менее я прекрасно проводил время. Малышка была очаровательной. Она не собиралась меня оценивать, достаточно было моего маленького роста. В общем, я задержался на несколько дней, и в скором времени старуха Уинтона – ее звали Сара – тоже приняла меня в компанию. Да и мне она полюбилась. Бывало, она поглядывала на меня с любопытством, точно прикидывала, как оно будет, если я ей заправлю. Иной скажет, что я слишком о себе возомнил, но уверяю, именно так мне показалось, а я привык оценивать свои ощущения. К тому же мне было известно, что Сара одно время была девушкой для развлечений, и это не особенно меня удивляло. Уинтон был не из тех, кто мог бы повстречать будущую жену в оперном театре. Но меня, понятно, такой вариант не интересовал. Конечно, пожелай она, не будучи женой Уинтона, я смирился бы с лицом, что было мне прямо как серпом по яйцам. Для чего еще нам веки, если не скрывать отвратительные картины. Тем не менее между нами ничего не было. Но случилось кое-что гораздо хуже.