Чаша судьбы

— Может быть, он не умер, а притворяется? — предположил Мартин. — Я бы не стал пока открывать решётку. Пускай сначала Патрик осмотрит тело.

— Согласен. К нему никто не должен приближаться, пока я не разрешу. Элмерик, взгляни — нет ли тут какой иллюзии?

Бард прищурился и взглянул на колдуна истинным зрением. Заклятия на стенах засияли ярче, а тело Лисандра так и осталось бездыханным.

— Я ничего не вижу, — он едва узнал собственный голос — настолько хриплым тот стал от волнения.

— Ладно. Допустим. А ты о чём хотела предупредить? — король взял побледневшую Келликейт за руки.

Девушка, ещё не успевшая отдышаться от беготни по лестницам, заговорила тихо и сбивчиво:

— У меня было видение. Очень смутное. Я не спала. Просто сидела, читала книгу. И вдруг оно накатило… Это очень плохо, что Лисандр успел выпить.

— Но почему?

— Я не знаю… Всё словно в тумане… — она опустила взгляд.

Король вздохнул, даже не пытаясь скрыть раздражение, отстранился от девушки и сунул в руки Элмерику распечатанную бутылку вина.

— Иди и проверь, нет ли тут яда. Мартин, приведи Патрика. Остальные пока никуда не уходят, — он обессиленно прислонился к спиной к стене и, помассировав виски, добавил: — В любом случае, если отрубить колдуну голову прямо здесь и сжечь тело, он ведь не воскреснет?…

Шон принялся что-то объяснять королю, но этого Элмерик уже не услышал. Держа подозрительную бутылку как можно дальше от себя (он знал, что некоторыми ядами можно и надышаться), он со всех ног спешил наверх по узенькой лестнице. А его любимая арфа осталась внизу.

Пораскинув мозгами, бард выбрал самый простой способ распознавания ядов — добежал до кухни, отломил кусок свежего хлеба, вымочил его в вине и раскрошил на подоконник. Ждать пришлось совсем недолго — вездесущие голуби налетели со всех сторон. С яростным воркованием они принялись клевать угощение, а две особенно крупных птицы даже подрались за румяную корку. Вскоре весь хлеб исчез в прожорливых брюшках, но голуби не улетали, а продолжали ворковать, явно рассчитывая на добавку. Никто из них и не думал откидывать лапки.

Элмерик на всякий случай проверил вино на дворовых курах и даже на свинье — никакого яда не было. Тогда он с замиранием сердца осмелился отпить из бутылки сам — совсем чуть-чуть, конечно. Вкус оказался превосходным! Что ж, это совсем не прояснило того, что случилось с Лисандром, но, по крайней мере, теперь можно было снять с Орсона все подозрения в отравлении пленника. Обрадовавшись, бард вприпрыжку помчался назад. Уже спускаясь по узкой лестнице, он услышал звон мечей, а в лицо дохнуло знакомым холодом. Ох, не к добру…

Предчувствия не обманули. В подвале происходило что-то очень странное. Орсон и Риэган сражались друг с другом не на жизнь а на смерть прямо в коридоре. Оба были уже ранены: правая штанина короля пропиталась алым чуть ниже колена, у Орсона была рассечена бровь так, что кровь заливала глаз. Риэган дрался правой рукой. А ведь Элмерик точно помнил, что король — левша.

У самой решётки без чувств лежала Келликейт, а Шон, скрипя зубами, удерживал над всеми сияющий защитный купол, по которому расползались ледяные иглы. На висках рыцаря Сентября выступили бисеринки пота — похоже, он едва справлялся с чарами. Но, несмотря на всего его усилия, в углах коридора уже скопился иней.

Бутылка выпала из рук Элмерика и разлетелась вдребезги — доброе вино разлилось на ступени.

— Что тут происходит? — фальцетом выкрикнул он.

В ответ донёсся рёв взбешённого Орсона:

— Это не наш король! Лисандр захватил его тело! Беги за подмогой, скорее!

Элмерик бросился назад и с разбегу налетел на спешащего Мартина. За его спиной маячил встревоженный мастер Патрик. Лестница была слишком узкой, чтобы разойтись, и барду пришлось сбежать вниз, чтобы уступить дорогу.

— Не вздумайте вмешиваться! — рявкнул Лисандр голосом Риэгана. — Я в любой момент могу убить вашего короля!

— Тогда и сам сдохнешь, сволочь! — прошипел Шон. — Думаешь, я до сих пор не понял, что ты сделал?

— Поздравляю. Хотя и поздновато, — чародей расхохотался и сделал резкий выпад, который Орсон, к счастью, успел парировать. — Теперь мы с ним повязаны крепко-накрепко. Я в своё тело вернуться не могу — оно пустышка. Но зря ты думаешь, что мои угрозы ничего не стоят. Пускай я сдохну — мне и терять-то нечего. А вот что вы будете делать, когда погибнет Артур?

— Уж лучше ему умереть, чем плясать под твою дудку! — взревел Орсон, бросаясь в атаку.

Лисандр попятился, отбивая удар за ударом. Несколько раз он почти открывался, но его противник ни разу не воспользовался возможностью нанести удар. Элмерик понял, что, несмотря на громкие слова и неистовую ярость, Орсон не сможет убить своего сюзерена. Наверняка рыцарь надеялся оглушить Лисандра, не нанеся серьёзных ран. И тот это прекрасно понимал: иначе бы так не улыбался.

Ещё один взмах клинка глубоко рассёк Орсону предплечье, но тот перекинул меч в левую руку, процедив сквозь зубы:

— Рано радуешься! — И яростно продолжил теснить врага.