Чаша судьбы

— Не люблю, когда на меня пялятся в момент превращения. Знай, если бы ты вздумал подсматривать, я бы тебя ослепила. С другой стороны, говорят, что слепые барды намного могущественнее своих зрячих собратьев, так что ещё не известно, не оказала бы я тебе тем самым добрую услугу…

— Спасибо, — Элмерик сглотнул и затворил окно. — Я лучше как-нибудь без этого.

— Ну, как знаешь, — королева Лета развела руками.

Её платье из чудесного зелёного шёлка, расшитое более светлыми лиственными узорами, струилось, подобно туману над водной гладью озёр. Золотой пояс чуть ли не лопался на округлившемся животе, а голову королевы украшал пышный венок из одуванчиков.

— А ты стал сильнее, — она глянула на Элмерика с неподдельным интересом. — Пожалуй, Каллахан не зря позволил тебе связаться с этой лианнан ши. Иногда и от младших фэйри бывает польза. Я бы даже предложила тебе занять место среди моей свиты, но, прости, на данный момент все места заняты.

Медб расхохоталась, глядя, как у Элмерика вытянулось лицо.

— Да шучу я, шучу, — алые губы расплылись в улыбке. — Не дорос ты ещё. Вот станешь филидом — тогда посмотрим.

Бард замялся, не зная, что и сказать. Откажешь ведь — ещё, не приведи боги, разозлится! А согласишься — вмиг попадёшь в кабалу. Поэтому он предпочёл промолчать. К счастью, тут в гостиную вошли Шон с Фиахной, и необходимость отвечать на опасные шуточки Медб отпала.

Поприветствовав королеву, Фиахна не приказал по обыкновению подать гостье вина, а, сплетя руки на груди, мрачно спросил:

— Какими судьбами? Уже прознала о нашей проблеме?

— О какой ещё проблеме? — Медб с интересом подалась вперёд; золотые браслеты на её руках мелодично звякнули. — Надеюсь, ты говоришь о Летней битве?

Шон грубо толкнул отца локтем в бок, что, должно быть, означало «заткнись», и королева, заметив этот жест, обиженно надула губы.

— И о ней тоже, — эльф уселся на стол прямо напротив гостьи. — Но если ты не понимаешь, о чём я говорю… тогда зачем ты явилась?

— Я пришла за своим рыцарем. Март ведь вам уже не нужен, как я поняла.

— Что значит «не нужен»? — возмутился Фиахна.

— О, просто одна маленькая птичка вчера клевала крошки под вашим окном. И услышала, как король людей запретил ему участвовать в Битве.

— Да. Потому что это будет означать, что люди вступят в союз с Благим двором.

— Ну и что? Меня это устраивает. Но когда мои подарки оказываются не ко двору, я их обычно забираю обратно.

Эльф в отчаянии взглянул на Шона и развел руками — дескать, прости, я сделал всё, что мог, — а потом снова повернулся к Медб.

— Ну что ты вредничаешь, а? Какая тебе разница: сегодня его забрать или послезавтра? Пускай парень отметит Бельтайн вместе со всеми.

— Сначала доживите до этого Бельтайна, — хмыкнула Медб, накручивая на палец медно-рыжий локон. — И всё же мне очень интересно: о какой проблеме ты говорил?

Шон громко кашлянул, но на этот раз Фиахна его не послушал:

— Король Артур серьёзно ранен. Он не сможет завтра открыть Врата. Даже я не в силах помочь ему, а уж я кое-что смыслю в целительстве.

— Значит, он почти перешёл Порог? — глаза королевы Лета полыхнули зелёным огнём. — Вижу, вы влипли по уши, друзья. Но не беда — я могла бы помочь. Помните, я уже однажды вернула к жизни его предка? (Шон поёжился — уж он-то помнил, пожалуй, лучше всех, во что Соколам обошлась эта услуга.) А ведь Артур Шестой тогда уже успел достичь Мира-под-волной. Вернуть малыша с Порога будет легче лёгкого. Но не думайте, что я сделаю это даром: все добрые дела имеют свою цену.

Не в силах сдержать радость, она потёрла руки.

— Тогда назови её, — решительно потребовал Фиахна.

Медб открыла рот, но не успела произнести ни слова: в этот миг створки окна с треском распахнулись, послышался звон битого стекла, а на плечо Шона, громко хлопая крыльями, спикировал громадный и лоснящийся иссиня-чёрный ворон — намного больше, чем тот, что жил у мастера Флориана.

— Пр-р-риветствую! — хрипло прокаркала птица.

А королева Лета, отойдя от потрясения, продлившегося не дольше, чем один вдох, захлопала в ладоши.

— Ах-ах, какое впечатляющее появление! Здравствуй, дорогой мой Браннан. Ну надо же! Смотрю я на вас и не могу нарадоваться: почти вся семья в сборе.

Ворон каркнул — будто усмехнулся, потом спрыгнул на пол (Элмерик на мгновение потерял его из виду — стол перегородил ему весь обзор), а в следующий миг Браннан уже выпрямился во весь рост, приняв привычный облик. На его высоком лбу красовался венец из чернёного серебра, похожий на голые ноябрьские ветви с красными ягодами, в волосах покачивались вороньи перья. На кожаной перевязи висел меч с рукоятью в виде птичьей головы — тот самый, что был парным к клинку Каллахана.

— Какие новости? — спросил он по-эльфийски.

Элмерик вздохнул — эх, ну а чего он ожидал? Конечно, эльфы не станут болтать между собой на языке людей. Теперь бард понимал эльфийский чуть лучше, чем полгода назад, но всё же до идеала было ещё далеко. Особенно на слух. На письме-то всё казалось проще…