Час Самайна

Никто из товарищей к нему так и не подошел, и он, махнув рукой, поспешил прочь. И как раз вовремя, чтобы не столкнуть­ся с приближающимся отрядом матросов и красногвардейцев. Переждав, он поспешил дальше. Город просыпался. Открылись булочные. Показались прохожие, которые, не обращая на дале­кую россыпь выстрелов никакого внимания, спешили на служ­бу. Николай заметил людей, столпившихся возле театральной тумбы. Его сердце забилось, когда, подойдя, он увидел свеженаклеенную листовку: «Воззвание Комитета спасения родины и революции, Петроград, 29 октября. Войсками Комитета спа­сения родины и революции освобождены все юнкерские учи­лища и казачьи части. Занят Михайловский дворец. Захвачены броневые и орудийные автомобили. Занята телефонная стан­ция, и стягиваются силы для занятия оказавшихся благодаря принятым мерам совершенно изолированными Петропавлов­ской крепости и Смольного института — последних убежищ большевиков. Предлагаю сохранять полнейшее спокойствие, оказывая всемерную поддержку комиссарам и офицерам, ис­полняющим боевые приказы командующего Армией спасения родины и революции полковника Полковникова и его помощ­ника подполковника Краковецкого, арестовывая всех комисса­ров так называемого Военно-революционного комитета. Всем воинским частям, опомнившимся от угара большевистской авантюры и желающим послужить делу революции и свободы, приказываем немедленно стягиваться в Николаевское инже­нерное училище (Инженерный замок). Всякое промедление будет рассматриваться как измена революции и повлечет за собой принятие самых решительных мер. Председатель Совета республики Авксентьев. Председатель Комитета спасения ро­дины и революции Гоц. Комиссары Всероссийского комитета спасения родины и революции при командующем армией спасения; член военного отдела Комитета спасения родины и ре­волюции Синани и член военной комиссии Центрального ко­митета партии социалистов-революционеров Броун». 

Подошел патруль из красногвардейцев и солдат с красными повязками, и люди начали расходиться. Высокий солдат с пе­рекошенным от злобы лицом сорвал листовку, в то время трое других задержали юнкера Пажеского училища, совсем еще мальчишку. Коля пожалел, что его выпустили из училища без оружия, а лезть с голыми руками на вооруженных солдат было глупо и бессмысленно, и поспешил уйти, пока не заметили его юнкерскую шинель. Уже на самом углу улицы он обернулся. Солдаты повалили юнкера на землю и избивали его ногами. Кровь застучала у Николая в голове, но он пересилил себя, сдер­жался. На подходе к училищу он услышал впереди выстрелы, изменил маршрут и вместо главной проходной поспешил в хо­рошо знакомый тупичок, где стена была не такая высокая и ко­торым пользовались тогда, когда надо было уйти из училища незамеченным. Дальше он прошел к черному входу на кухню, через который и попал в здание. Стрельба усилилась, послы­шалась пулеметная очередь. Поднявшись на второй этаж, Коля увидел вооруженных юнкеров, которые вели перестрелку с не­видимым противником. Пулеметная очередь прошила оконный проем, брызнули стекла, посыпалась штукатурка. Юнкер у окна, охнув, выпустив винтовку и повалился навзничь. Коля бросил­ся к нему. Пуля, попав юнкеру в челюсть, прошила голову на­сквозь, вывалив кусок черепа. В густой крови плавали белова­тые кусочки, и Коля понял, что это мозг. Его стошнило. 

Он знал этого юнкера, тот был старшекурсником и на сле­дующий год готовился к выпуску. «Смерть — это когда ниче­го нельзя изменить! — пришло Николаю в голову. — Этот юнкер уже не пойдет на лекции, не получит офицерский чин, не будет встречаться с барышнями. Он упокоится на глубине двух метров в сырой земле и единственными его соседями будут белые черви, напоминающие маленькие слизистые ша­рики в кровавой луже, расползающейся из-под головы». Надо было прикрыть юнкеру глаза, но где взять силы, чтобы про­тянуть руку к залитому кровью лицу? 

— Чулов?! — услышал он и, обернувшись, увидел Егора Ба­тюшкина, однокурсника. — Вы уже ничем не можете ему по­мочь. Скорее к окну. Они идут! 

Николай поднял винтовку убитого юнкера, передернул за­твор, дослал патрон в патронник и занял место у окна. Пачки с патронами лежали на полу.