Час пробил

— Я надеюсь на вас, Маллиген, — говорит сэр Генри. — Ваша задача — только проверить. Решения по результатам проверки примут другие. Даже не я. Не думайте, что меня потянуло на откровенность, свойственную старикам. Вы мне нравитесь, и я хочу, чтобы у вас было подлинное представление о делах нашей компании. Думаете, я на вершине пирамиды?

Сэр Генри смотрит в окно на извивающуюся реку, на тоненькие мосты, по которым бегут железнодорожные составы, на еле различимые с поднебесных этажей улицы города. У него рождается сосущее ощущение высоты.

— Нет, мой мальчик. Даже у меня кружится голова когда я хочу увидеть вершину пирамиды, и не надо стараться рассмотреть ее. Зачем? Как восхитительны, должно быть, чувства муравья, который забрался на верхушку муравей ника и думает, что покорил Эверест. Каждый должен штурмовать вершины по себе, большинство жизненных траге-дш1 — в неправильном выборе пика для штурма. Вершины, о которых мы не знаем, для нас не существуют. Зачем нам знать о вершинах, на Которые мы никогда не попадем? От этого только ухудшается пищеварение, может возникнуть язва или горсть совсем не драгоценных камней в вашем желчном пузыре.

— Да, сэр, — кивает Маллиген.

— У вас есть девушка? — спрашивает сэр Генри

— Да сэр.

— Чудесно! — Сэр Генри поднимается, подходит к окну. — Она вас волнует?

— Очень, сэр.

— Чудесно! Она знает, чем вы занимаетесь?

— Нет, сэр.

— Чудесно! Если вы женитесь, вам следует ей рассказать об этом, наши жены должны знать о делах компании, иначе им трудно будет всю жизнь разделять ваши тревоги, ваши мысли. А если это только увлечение, мне остается лишь завидовать вам, и знать ей ничего не нужно. Вы мне нравитесь, Маллиген, поэтому я расскажу вам одну смешную штуку для общего развития и чтоб вы были в курсе того, что вас ожидает впереди. — Он многозначительно умолкает, гул кондиционера мечется из конца в конец комнаты Многие думают, что пожилые люди начисто лишены сексуальности. Вздор. Пожилым и так мало чего остается, жестоко лишать их и этого небольшого удовольствия. А? Вы когда-нибудь думали об этом?

Маллиген улыбается. Тень на полу от сэра Генри, длинная и костлявая, бежит по ковру, взбирается на стол и бесформенным кругом от головы накрывает документы.

— Жарко, — говорит сэр Генри, — не хотите промочить горло?

Компания в основном ориентируется на два метода руководства: дружеское и циничное. Сэр Генри сторон ник дружеского руководства, особенно с теми, кто обещает стать хорошими агентами. Такие чаще получаются из мальчиков, которые благодаря чудовищной путанице в голове слепо уверены в правоте дела компании.

Они выходят в коридор, спускаются в бар, где слепые продавцы дадут им чего-нибудь прохладительного и по бутерброду. Неплохо придумано: обиженные жизнью люди имеют работу, а компания может без опасений впускать их в свои здания, так как они не способны читать секретные документы.

Старший и младший выпивают по стакану холодного сока п возвращаются в кабинет.

— Назовите эту операцию хотя бы «Розовый бутон». Подберите криптоним, сделайте все, как полагается. — Сэр Генри сидит в той же позе, как будто и не покидал кресла. — Правда, красиво? Розовый бутон! А вашими усилиями превратится в какую-то абракадабру типа КУБАРК или КУРОДС.

Маллиген обижается: уж не такие это и напрасные усилия. Когда он только начинал работать на компанию, ему все казалось странным. Все имена и фамилии шифруются криптонимами. У Маллигена до сих пор стоит в ушах нудный, писклявый голос инструктора:⁴ «Криптонимы состоят из двух букв, которые определяют категорию или место, затем следуют буквы, образующие сами по себе или совместно с двумя первыми буквами то или иное слово, в принципе не существующее». Когда читаешь документ, нужно постоянно отрываться от текста с криптонимами, чтобы найти номер в справочнике, а затем по номеру криптонима из другого справочника получить подлинное название операции или имя агента. Поначалу вся эта беготня утомляет, потом привыкаешь, что криптонимы и справочники с подлинными названиями и именами никогда не хранятся в одном сейфе и в одном месте.

Сэр Генри проработал здесь десятки лет, уж он-то прекрасно знает, как розовые бутоны превращаются в бессмыслицу, а на их шипах проступают капельки крови. Чьей? Это совершенно неважно. Скажем, людей, вредивших компании, не хотевших понять ее интересов, о таких людях уместнее всего сообщать, — используя слово «identity» — личность, — а о том, что это за личность, доводить до сведения по другим каналам, не сообщая ничего, кроме одного имени. Например, послать агенту письмо только из единственного слова ХАРТ, и агент, получивший до этого подробные наставления, что надо делать, все поймет.

— Понимаете, Маллиген, он немало сделал для нас, но мы не можем позволить себе благодушествовать: иногда маленькие — даже не просчеты — задержки приводят к большим неприятностям. Подготовьте на завтра всю документацию, вопросник, утром обсудим детали. Не думаю, что

в случае с Хартом нам придется прибегать к чистке, хотелось бы избежать этого.