Чародей без башни

– Как так? – Синдибум чуть не выронил яичницу изо рта. – Так что мы сами звереем, когда в ней оказываемся? По своей вине?

– Что-то вроде того. Единственный вред злысти в том, что в ней нет света. Поэтому внутри, в душах чародеев, быстро побеждает тьма. Оттого мол, и древо из Храма памяти погибло, оттого мы злысть и боимся, да всякие сверхъестественные способности ей придумываем.

– Они там все психованные были, в этой Чёрной башне, – пробормотал Арий.

– Может и так, – не стал спорить дед. – Только не всё всегда такое, каким кажется. У страха глаза велики, а у досужих домыслов ещё больше. Так что кто его знает. Одно можно сказать точно. Высшие маги так боялись злысти, что ввели запрет на колдовство, а когда одно ущемляешь другое переть начинает. Как у слепцов слух улучшается, так и у магов другие способности расти стали.

– Предвидение, – догадался Синдибум.

– Точно. Судьбоносная магия, поисковая и даже любовная. Всё на что чудотворную энергию в прямую тратить не надо. Странное, конечно дело, но сейчас почти каждый чародей может увидеть свою судьбу. Это совсем не сложно стало. Другую узреть уже тяжелее. Хотя болтают, что сейчас некоторые маги и такому научились. Мол, даже линии судьбы изменять настрополились. Брешут, наверное, – он неопределённо хмыкнул. – Хотя кто его знает, предсказательство штука скользкая, всего ожидать можно. Будущее ведь всегда витает перед нами. Посылает нам сигналы. Предупреждает. А уж если мы не хотим обращать внимания, на подмогу приходят сны.

Синдибум вздрогнул. Ему сновидения уже который раз талдычили одно и то же. То ли он что-то делал не так, то ли не мог понять очевидное всем остальным.

– Тогда лучше прислушаться, попробовать разобраться, – продолжил дед. – Чтобы увидеть, что тебя ждёт, достаточно вспомнить, что делаешь выбор каждую секунду. Вот если ты сейчас встанешь, то можешь подойти к печи, а захочешь, пойдёшь к лестнице, – он махнул рукой за спину Ария. – Две линии. А представь, что ты среди леса, и линий станет сотня. Каждая из них разветвляется от сделанного шага. От поступка или слова. Не так просто разобраться, не то что изменить.

Яичница уже закончилась, и Синдибум собрал хлебом остатки.

– Ну да, всё меняется. Промолчу – подумают что слабый. Полезу на рожон, скажут, что грубый и невоспитанный, – съязвил Арий.

– Ты привык мерять всё чёрным и белым. С одной стороны Благие земли, с другой Злыстные, а посередине пустота. Только на самом деле всё немного сложнее.

Синдибум вздохнул, возя вилкой по тарелке.

– Я не нравоучения читаю, – поспешил объяснить Выжжень.

– Что-то очень похоже, – пробормотал Арий.

Дед приподнялся, так и не притронувшись к своему завтраку.

– Давай по-другому, вставай!

Синдибум вышел из-за стола.

– Вытяни руки и закрой глаза.

Арий подчинился, но, не сдержавшись, спросил:

– До носа указательным пальцем дотрагиваться?

Выжжень пропустил шутку мимо ушей.

– За спиной твоё прошлое. Перед тобой будущее, – пояснил он. – Ты пока ничего не видишь.

– Темным темно, – подтвердил Синдибум, переминаясь с ноги на ногу.

От горячей еды по телу разлилось тепло и захотелось ещё вздремнуть, а не слушать стариковские поучения. Он одёрнул неподобающие мысли, покосившись на чёрную шляпу. Вроде же самое сердце Злыстных земель? Она же должна менять всё местами и наполнять его голову самой что ни на есть благостной благостью. Но цилиндр будто на время позабыл о своих обязанностях.

– Представь, что от твоих пальцев исходит свет. Только не колдуй, смотри! – продолжил дед.

Арий вообразил, что видит руку даже с закрытыми глазами. Во мраке под опущенными веками проступили пальцы и с самых кончиков, мигнув, разлилось тусклое сияние.

– Луч разрезает темноту…

Свет вспыхнул ярче, уносясь вдаль.

– Точно такой же загорается на другой руке…

Зажглась еще одна сверкающая полоса.

– Они раздваиваются, растраиваются, отделяются от каждого пальца. Перечёркивают друг друга.

Синдибум кивнул. Перед его мысленным взором пылали световые дорожки, уходящие во мрак.

– Левый мизинец отвечает за твой теперешний путь. Если приглядишься, увидишь, как переместился из Дырявой башни, как шёл через тёмную чащу. Как встретил троих чернобуков…

Арий и правда, различил в отсветах луча свою дорогу к городищу: леса, овраги, ямина заполненная водой.

– Это линия сбывшейся судьбы, – подсказал Выжжень. – Она тянется вперёд и может пересечь другую линию. Это называется развилкой. В таких вот местах приходится делать самый важный выбор.

Синдибум смотрел на сверкающий луч и видел самого себя стоящего посреди кухни с закрытыми глазами. А чуть дальше световая дорожка перебегала через другую линию. Один путь шёл в тёмный лес к кладбищу колдунов. На другом, он оставался в доме деда. Арий начал понимать. Так вот о чём говорила Мара. Не надо быть пророком, чтобы представить, что будет дальше. Даже без пылающих чёрточек, он мог вообразить, что ждёт его в будущем.

– Понял? – спросил Выжжень.

Арий кивнул, разлепляя веки. Перед глазами ещё сверкали лучи, и печь со столом расплывались.