Чародей без башни

Хотелось развернуться и залепить ему по наглой, наверняка ухмыляющейся роже, но сил не осталось даже на злость. Проклятое Благое время даже на своём закате вливало в душу покорность и всепрощение. Сердце всё еще колотилось, как летучая мышь в лапах кошкомора и отдавалось ударами в голове. Даже уши заложило, а ноги налились ватной тяжестью. Каждый вдох давался с трудом.

Синдибум дотянулся до кисточки и потянул вверх, заставив ковёр самолёт набирать высоту.

– Где ты его взял? – пробормотала она.

– Там, куда его надо вернуть до полуутра, – просто ответил он.

Мара вздохнула.

– Когда-нибудь тебя поймают…

Сердцебиение и надрывное дыхание уже почти восстановились, но она всё еще не двигалась. Признаваться не хотелось даже самой себе, но иногда она мечтала потерять контроль, отпустить вожжи судьбы и стремительно и бесшабашно катиться по течению, не задумываясь ни о чём. Может быть поэтому, она и любила, того, кто вроде бы этого совсем не заслуживал. С его дикими, порой обидными шутками. С неуместным, не знающим меры весельем.

– Да хоть раз не думай о том, что будет! Оглянись по сторонам. Смотри как красиво! – попросил он.

Они поднимались всё выше и выше. Ярусы башни пролетали мимо: мурлятник, апартаменты магов, камера покоя. Мелькнул начищенный до блеска шпиль. Остались далеко внизу все правила и запреты. Они больше не имели значения, ведь в вышине под невесомыми перьями облаков не нужны кнежлики. А значение имеет только то, что ты чувствуешь.

– Вон там! – показал Арий.

По центру долины проходила едва различимая полоса между светом и тьмой. Почти невидимая граница блистающая и переливающаяся всеми возможными цветами. Сияние радужной пеленой отделяло Злысть от Благости и святилось чистотой и свежестью.

– Что это? – очарованно пробормотала Мара.

– Настоящее, – обняв её, сказал Синдибум. – Не то, что будет, не то, что было, а то, что происходит прямо сейчас. Вот ради чего стоит жить! Пожалуйста, не забывай о нём и обо мне. Я всегда буду рядом, но мне хочется хотя бы чуточку больше внимания.

Она прикусила губу, вглядываясь в сверкающую радугу.

– Скоро же экзамен сдавать, я не могу тратить время…

– Ещё почти год! – оборвал он. – Попробуй хоть сейчас.

– Хорошо…

Темнота заволокла яркие воспоминания непроницаемой пеленой, и Арий провалился в глубокий сон без сновидений. А потом его снова выбросило из пучины на берег и воспоминания полились нескончаемым потоком.

Во время учебы один из молодых учителей решил провести конкурс талантов. Чтобы младшие раскрылись и перестали стесняться, а старшие вдоволь повеселились над их неумелыми выступлениями. Идея оказалась такой заразительной, что участие приняли почти все ученики. Мара уже тогда предсказывала судьбу всем желающим. Братья Быстрогоны показывали трюки: становились друг другу на плечи, прыгали, кувыркались. Антип прочитал целую лекцию о природе магии, такую скучную и дотошную, что в зале начали зевать и засыпать даже самые почтенные маги. Вообще народу тогда собралось много. Не осталось ни одного свободного места, и те, кто не боялся потерять лицо, садились прямо на пол перед сценой. Хвыщ естественно устроил концерт своих ненаглядных клыкастых жаб, и надо отдать ему должное, сорвал бурные овации. Сам же Синдибум выступать не собирался. Все его предложения о жонглировании огненными шарами, метании молний сквозь кольца, создании небольшой бури в стеклянной бутыли и прочие остроумные волшебные представления, были непоколебимо отвергнуты организаторами. Ученики не имеют права пользоваться магией! И всё тут! Он так обиделся, что сначала вообще собирался не ходить на конкурс, но все так веселились и шумели, что Арий не выдержал и примостился возле сцены. После выступления Хвыща у него возник совершенно новый план. Раз колдовство под запретом, он будет показывать фокусы. У всех было такое восторженное настроение, что ему даже разрешили выступить. Выпросив у своего приятеля одну клыкастую жабу, Синдибум вышел перед публикой и гордо поклонился.

– Необычайное исчезновение! – представил он номер.

Зал затих. К магии все давно привыкли, а обыкновенные фокусы вызывали самые искренние радость и удивление.

Арий деловито закатал рукава. Постучал себя по карманам, показывая, что не припрятал в них ничего особенного. Даже покрутился, чтобы все убедились, что и за спиной у него ничего нет. Усмехнулся и вытянул вперёд руку. На раскрытой ладони, испуганно выпучив глаза, застыла клыкастая жаба. Быстрым движением руки, Синдибум сделал вид, что пихнул её в рот и незаметно спрятал под рубашку. Для особого эффекта надув щёки.

По залу прошёл взволнованный вздох. Кто-то морщился, кто-то аплодировал, но равнодушных почти не осталось.

Тогда Арий, с трудом скрывая шальную улыбку, несколько раз сглотнул, будто пытался пропихнуть в горло что-то большое и колючее и неожиданно замер. Задрожал, безумно завертел глазами, согнулся, весь затрясся и оглушительно чихнул, при этом махнув руками.