Быль и небыль

А в тое время на деревне престол справляли. У мужика гостей — полон двор. Пьют, едят, песни поют.

Вот собака и говорит:

— Волк, а волк! Пойдем сперва в подызбицу, я тебя угощу.

Свела волка в подызбицу, а сама наверх. Гости там веселятся, а собака схватила со стола цельный бараний бок и понесла волку. Гости кричат:

— Гляди, гляди! Собака-то мясо унесла!

А хозяин говорит:

— Не трог! У меня собака, что хошь делай!

Собака опять вбегла и схватила пирог. Туда же, — волку. Потом опять вбегла и схватила штоф вина. Туда же, — волку.

И стали волк с собакой пить и есть.

Волк напился и говорит:

— Собака! Я запеснячу!

Собака говорит:

— Не песнячь, убьют!

А волк ей:

— Каку́ ты глупость говоришь: убьют! Ведь гости песнячат, да их не бьют же. Нет, я запеснячу.

Собака говорит:

— Эй, волк! Тебе сказано: не песнячь, убьют!

Волк говорит:

— Не слушаю. Запеснячу!

И запеснячил волк, а собака ему подтягивает.

Тут хозяева-гости услышали, прибежали в подызбицу и убили волка. А собаке жизнь еще лучше пошла.

Она и ребенка избавила и волка пымала.

Как лешой портному отставку выхлопотал

Было это не так давно — годов сто назад или немного поболе.

В то время жил в наших местах один портной. Ходил по деревням — шил крестьянскую одёжу.

Только работал он всё по ночам, а днем уберется в лес под сено и спит, потому что сильно боялся набора.

А тогда была солдатчина хватовщиной: кто ни попадется начальству, стар или молод, того и хватали. Заберут в солдаты и увезут с собой.

Раз он лег спать под сено у большой дороги. Ножницы — за опояской, аршин — в кармане.

Уснул крепко да сено все и распинал. Лежит на поле, а сам того и не чует.

А по дороге ехал чиновник с ямщиком. Приметил его с тарантаса и говорит:

— Ямщик, что там такое?

Ямщик соскочил с козел, посмотрел:

— Барин, да здесь человек!

— Тащи его сюда, повезем в солдаты.

Посадили его в повозку рядом с барином и поехали. А барин был табачник. Как доедут до деревни, он и посылает своего ямщика трубку раскурить, — спичек в то время еще не было.

В одной деревне ямщик ушел трубку раскуривать, а портной и говорит:

— Барин, позвольте мне вылезти — ноги поразмять.

— Поди. Только недалеко, — за телегу держись.

— Слушаюсь, барин.

Вылез он за дорогу — разминается. Раз шагнул, два шагнул. А потом и говорит:

— Вот что взять-то у меня! — показал барину кулак и — в лес со всех ног.

Барин только плюнул и сказал:

— Ах, сукин сын, убежал!..

А мужик лесом идет, в самую глушь забирает. Шел, шел, да и заблудился.

Трое суток блуждал голодом, ни человека, ни зверя не видел. Уж такая глухомань!

На четвертый день вдруг слышит — шум за деревьями, треск, — гомонят, дерутся… Что такое?

Может, и здесь барин какой мужика в солдаты имает? Хотел он было назад повернуть, а потом и думает: «Уж лучше в солдаты идти, чем в лесу с голоду помирать», — и пошел прямо.

Подходит ближе. Видит: озеро большое. И вокруг — деревья до самого неба. Тучки на верхушках лежат, вода ажно под самый корень подступает.

Ну, а на берегу-то!.. На берегу черти с лешим дерутся. Ругаются, шибко кричат…

Он слушал, слушал, да и догадался: утром здесь баба корову в поле гнала и приговаривала: «Лешо́й бы тебя унес! Черти бы тебя по́рвали!»

Вот лешо́й и говорит:

— Мне сулена корова!

А черти и говорят:

— Нам!

И подняли драчу. Черти бросают из озера камнями, а лешо́й вырывает деревья из-коре́нь и бросает в озеро.

Да чертей-то много, а лешо́й один. Они его чуть не убили — он уж на земле лежит.

Подошел портной еще поближе. Лешо́й его приметил и просит:

— Мужичок, скажи мне: бог помочь!

— Бог помочь!

Только сказал, — все черти под воду. И каменьями бросать не стали. (Они боятся бога-то, а лешо́й-от не боится. Ему нужно сы́сторонь чтоб сказали «бог помочь». Сам-то он такие слова говорить не смеет.)

Вот, значит, скрылись они под водой, — только пузыри пошли, а лешо́й как вскочит и ну метать в озеро огромадные деревья! Всё озеро зарыл. Черти так там и сгинули.

Покончил он, стало быть, свое дело и говорит мужику:

— Ну, брат, спасибо тебе. За это я тебя на дорогу вынесу.

— Да ведь заберут меня там…

— Не беда, — говорит лешо́й, — пускай забирают. Ты от солдатства не бегай. Верно тебе говорю: прослужишь ты только три года, а потом я тебе чистую отставку дам — при пенсии и при мундере.

— Да где ж мне тебя искать, хозяин? Нешто солдаты в лесу квартируют?

— Зачем в лесу? А вот будешь в Москве стоять, выйди на улицу да посмотри, как печи топятся. Изо всех печей дым в одну сторону пойдет — по ветру, а из моей — в другую, напротив ветру.

Сказал — да как подхватит мужика — и побег… Тот и не оглянулся, а уж на дороге стоит.

«Ну, что ж? В солдаты, так в солдаты!» — Пошел он помаленьку, — до первой деревни не дошел, а его уж поймали и сдали, куда следует.

Вот он служит год, и другой, и третий…

«Эх, — думает, — видать, обманули меня!» — Потому часть-то ихняя уж больно далеко от Москвы стояла.

Вдруг приказ — переводится такой-то полк в Москву.

Приказано — сделано. Барабанщики — вперед! Шагом — а-арш! Пошли.

Прибывают в Москву, разместились по казармам. Солдат и думает: