Бурный финиш

Я перекувырнулся через край могилы за мгновение до того, как она превратилась в действующий крематорий. Каким-то необъяснимым чудом мои ноги не угодили в геенну огненную. О таком счастье я даже не мечтал.

Билли бежал и вопил. На нем загорелся пиджак – левый рукав и плечо. Он отчаянно пытался его сорвать, но не мог этого сделать, потому что не желал расстаться с револьвером. Я побежал за ним, готовый сражаться до последнего: во что бы то ни стало мне надо было отобрать его револьвер, но я заметил, как на бегу он его бросил и, шатаясь, побежал дальше, истошно вопя и в животном страхе обрывая пуговицы.

Когда я понял, чего избежал, меня стал бить озноб. Еле переставляя ноги, я кое-как полушагом-полубегом добрался до места, где Билли бросил оружие. Револьвер было хорошо видно в отблесках пожара. На нем был тяжелый глушитель. Держать его было удобно.

Билли наконец удалось сбросить пиджак, который лежал и тлел в траве, а он, шатаясь, бежал к ангару и звал Альфа.

Я двинулся за ним следом.

В ангаре Альфа не было.

Когда я вошел в ангар, Билли стоял спиной ко мне там, где раньше был «ситроен». Он все еще выл в голос. Я вошел и закрыл за собой дверь. Билли обернулся. Левый рукав рубашки прогорел до дыр, и под ним виднелась красная, лоснящаяся кожа. Билли стоял, смотрел на меня и револьвер и не верил своим глазам. Рот его закрылся чуть ли не со щелчком, и он все равно позволил себе нагло улыбнуться.

– Ты не выстрелишь, – сказал он, тяжело дыша.

– Дети графов умеют стрелять, – напомнил я ему.

– Только в птиц, – презрительно бросил он. – У тебя кишка тонка.

– Ошибаешься, Билли. Ты ошибался на мой счет с самого начала.

В его глазах вдруг появилось сомнение. Он стал озираться в поисках выхода. Я видел, как напряглись его мускулы, – тело готовилось к прыжку. И когда я увидел, что он все понял, то выстрелил. Я убил его наповал.

Глава 17

«Чесна» была хорошо заправлена горючим. Поспешно я влез в кабину и, нажав включатель питания, увидел, как стрелки топливомера показали полные баки. Все инструменты были в порядке, радиосвязь работала, и самолет прошел техосмотр лишь три дня назад, о чем свидетельствовала запись в карточке. Беглая проверка показала мне: самолет готов к полету. И все же…

В ангар вбежали Альф и Раус-Уилер. У них был запыхавшийся и испуганный вид. Наш костер заставил их прервать прогулку. Альф вскрикнул и подбежал к распростертому Билли, Раус-Уилер приблизился куда медленнее. Ему это явно не нравилось.

Я проворно и бесшумно выбрался из «чесны» и обошел ее с хвоста. Через несколько секунд они оглянулись и увидели, что я стою в шести шагах с револьвером в руке. Я был одет в черное, и лицо у меня тоже, видно, почернело. Они были очень напуганы.

Альф отошел на два шага, а Раус-Уилер на три. Он показал трясущейся рукой на Билли и пробормотал:

– Вы… вы его убили?

– Убил, – в моем голосе было мало теплоты. – И вас отправлю туда же, если вы не сделаете все, что я скажу.

Он поверил в это скорее, чем Билли. Он только чуть помахал руками, словно желая возразить, но когда я крикнул: «На улицу! Вместе с Альфом», он подчинился без колебаний.

На пороге я тронул Альфа за плечо, показал ему сначала на Билли, а потом на яму, в которой уже догорел бензин, и сказал:

– Похороните его.

Он услышал и вопросительно заглянул мне в глаза, но не увидел там теплоты. К тому же он привык выполнять мои распоряжения. Он воспринял происходящее разве что с чуть большим смирением, чем обычно, и заковылял по бетону. Глядя, как он закрывает своими грубыми пальцами остекленевшие глаза Билли, я вспомнил, что он принес мне кофе, когда мне это было просто необходимо. Альфу не надо было меня бояться, по крайней мере, пока он был у могилы. Он поднял Билли, перевалил его через плечо, как это делают пожарники, и пошел с ним из ангара на улицу, а потом к могиле. Старый коренастый человек, всю жизнь проработавший с лошадьми, совершенно случайно оказавшийся участником этих жутких событий. Впрочем, как и я сам. Я протянул руку к рубильнику и повернул его. Тотчас же по обе стороны полосы вспыхнули по четыре мощных прожектора. В их свете Альфу хорошо было видно, куда идти и что делать. Эта «чесна», думал я, может пролететь миль семьсот, не больше.

– Слушайте меня внимательно, – обратился я к Раусу-Уилеру. – Идите в самолет, на котором мы прилетели, поднимитесь по переднему трапу, пройдите через салон и сядьте сзади, там, где сидели. Ясно?

– Что вы?.. – нервно начал он.

Я его перебил:

– Живо!

Он испуганно посмотрел на меня и побрел к самолету. В свете прожекторов он превратился в серый, покачивающийся силуэт. Я шел за ним в трех шагах и брезгливо смотрел, как он спотыкается от страха.

– Живо! – еще раз крикнул я Раусу-Уилеру, и он прибавил ходу.

Мне не давала покоя мысль о том, что вот-вот вернется «ситроен». Но я не собирался снова попадать в их руки. В револьвере было пять пуль. Первая Раусу-Уилеру, вторая Ярдману, но еще с ним будут Джузеппе и двое пилотов… Плохо.

– Быстрее! – прикрикнул я.