Букелларий

По моим наблюдениям, любая армия состоит из — расположу их по степени доблести — фанатиков, искателей приключений, любителей наживы, профессионалов, рекрутов и шакалов. Первые самые стойкие и беспощадные, но обычно не самые дисциплинированные и умелые. Вторые тоже не любят ходить строем и заниматься военными упражнениями, зато с радостью лезут в самый ад; если им становится скучно, отправляются искать приключения в другом месте. Третьи отважны, если пахнет наживой; чем сильнее запах, тем они смелее. Четвертые самые дисциплинированные и умелые, «золотая середина», хотя никогда не забывают, что трупу не платят, поэтому зря рисковать не будут, при любой возможности обогнут опасность. Рекруты в большинстве своем не видят себя в армии и армии в себе, поэтому бегут с поля боя, как только увидят дурной пример. Подают его шакалы, которым заморочки всех предыдущих категорий пофигу, лишь бы пожрать-попить от пуза, изнасиловать кого-нибудь, захапать что-нибудь и удрать, как только запахнет жареным. Уверен, что военный потенциал любой армии как раз и определяет соотношение первых и последних. Кого больше, за теми и движутся все остальные. Так вот мне показалось, что среди собравшихся в Пилоньи маловато фанатиков и многовато искателей приключений и наживы, но и шакалов почти нет, хотя как же без них?!

Свою палатку я поставил в стороне от всех на каменистой проплешине рядом с ручьем, сбегавшим с горы. Осенью по ночам в здешних горах холодновато, хотя днем вполне приличная температура воздуха, нет жары, которая достает в долинах. Пригодились и захваченные с собой съестные припасы. Снабжение воинов налажено было отвратительно. Знатные питались вместе с Пелайо и Педро, а остальным по утрам выдавали хлеб, мягкий сыр и ячменную бражку, прабабушку пива. Процесс напоминал шведский стол в зачуханном трехзвездном отеле — получали паек наглые и шустрые, а остальным приходилось добывать еду охотой или покупать у крестьян и торговцев, прибывавших, в том числе, и с захваченных арабами территорий. Я по этому поводу не сильно переживал, потому что хлеб из желудей и забористая бражка меня не интересовали от слова совсем и без сыра обходился запросто. Более того, я даже делился с попутчиками-лангобардами мясом, добытым на охоте, за что называли меня своим командиром.

Не знаю, что в этих краях будет в будущем, наверное, такое же облысение, как и по остальной территории Европы, но пока лесов много и, как следствие, дичи тоже. Я охотился на местных козерогов, которые меньше альпийских и с более короткими рогами, и серн. Мясо и тех, и других, так сказать, на любителя-оригинала, но у последних немного мягче, что ли, и добывать их легче. Рано утром я поднимался в горы, на границу леса и лугов, на которые спускались пастись серны, ночующие на крутых голых склонах. У них красно-бурое, короткое, плотно сбитое тело на длинных ногах. Весят килограмм около сорока. Загнутые назад рога длиной сантиметров двадцать. Морда белая, но от глаз к черному носу идет по темной полосе, из-за чего кажется, что нанесли боевую раскраску. Самки с детенышами живут стадами, а самцы — поодиночке. Я садился в засаду на опушке леса и ждал, когда на дистанцию выстрела приблизится самец. Серн в этих краях было так много, что ждать приходилось не долго.

Вечером шестого дня завыли рога, сзывая всех. Пелайо в сопровождении знатных воинов впервые вышел за пределы кастро и, остановившись на возвышенности у ворот, обратился к нам с речью. Это был невысокий брюнет с волосами до плеч, зачесанными назад и открывавшими довольно высокий лоб (я даже заподозрил, что череп был специально деформирован в детстве, как делали знатные фракийцы и гунны), и смугловатой кожей. Явно не гот. Скорее всего, потомок кельтиберов. На свежеиспеченном короле была длинная, до колен, кольчуга из мелких бронзовых колец, скорее всего, еще римской работы, с короткими рукавами и разрезанным между ног подолом, перехваченная широким кожаным поясом с овальной серебряной бляхой в виде морды быка. На поясе справа висел кинжал в простых деревянных ножнах и с рукояткой из рога, замысловато оплетенной тонкими полосками кожи. В общем, несмотря на титул, простецкий чувак, свой в доску, такой же воин, как и ты.

Говорил красиво. Призывал дать отпор ненавистным маврам, большой отряд которых, как донесли аборигены, сейчас в кастро Лукус Астурум. Довольно эмоционально поведал, что враги вытворяют в захваченных поселениях. Наверное, вспомнил собственный опыт, потому что готы вели себя не лучше.

В ответ воины дружно заорали, в основном радостно, а не гневно. Всем уже чертовски надоело торчать в горах без подвигов и добычи.

— Выходим утро, — продолжил Пелайо. — Впереди поскачут наши разведчики, за ними пойдет пехота, а конница будет замыкать.

Почему конные должны телепаться в хвосте, не знаю. Может, это обусловлено какими-то местными условиями ведения боя, пока неведомыми мне. Главное, что наконец-то займемся тем, ради чего приперлись сюда.

26