Брокен-Харбор

Мы вошли в комнату, обмахиваясь бланками для показаний, весело жалуясь на жару. Конору мы дали стаканчик с еле теплым кофе, предупредив, что на вкус он как моча, — мол, старые обиды забыты, мы снова друзья. Мы вернулись на безопасную почву и какое-то время мусолили сведения, которые он нам уже дал: видел ли он, как Пэт и Дженни ссорились, кричали ли они друг на друга, шлепали ли детей… Возможность поговорить о Спейнах заставила Конора нарушить молчание, однако, по его мнению, в сравнении с ними семейка Брейди[17] выглядела как персонажи «Шоу Джерри Спрингера»[18]. Когда мы перешли к его расписанию — во сколько он обычно приезжает в Брайанстаун, во сколько ложится спать, — его память снова забарахлила. Он почувствовал себя в безопасности, вообразил, что разобрался в правилах игры. Настало время перейти к следующему этапу.

— Когда ты в последний раз точно был в Оушен-Вью? — спросил я.

— Не помню. Возможно, в последний…

— Так, стоп. — Я резко выпрямился на стуле и поднял руку, обрывая Конора. — Погоди.

Нащупав телефон, я нажал кнопку, чтобы экран засветился, вытащил телефон из кармана и присвистнул.

— Из больницы, — вполголоса бросил я Ричи и краем глаза заметил, как Конор вскинул голову, словно его пнули в спину. — Возможно, это именно то, чего мы ждем. Притормози допрос, пока я не вернусь… Алло, доктор? — Последние слова я произносил уже на пути к двери.

Поглядывая одним глазом на часы, я следил за тем, что происходило в комнате для допросов. Пять минут никогда еще не тянулись так долго — впрочем, Конору они казались еще длиннее. Его самообладание лопнуло по швам: парень ерзал на стуле, словно сиденье стало нагреваться, постукивал ногами, обгрызал ногти до крови. Ричи с интересом наблюдал за ним, не говоря ни слова.

— Кто это был? — наконец выпалил Конор.

Ричи пожал плечами:

— Откуда я знаю?

— Он сказал — это то, чего вы ждете.

— Мы много чего ждем.

— Звонили из больницы. Из какой?

Ричи потер шею.

— Приятель, — сказал он весело и чуть смущенно, — может, ты все пропустил, но мы тут над делом работаем, да? И не болтаем о нем кому попало.

Конор тут же забыл о существовании Ричи: уперев локти в стол, он сложил пальцы домиком у рта и уставился на дверь.

Я дал ему еще минуту, потом влетел в комнату и захлопнул за собой дверь.

— Все в ажуре, — сообщил я.

Ричи приподнял брови:

— Да? Чудесно.

Я перетащил стул на сторону Конора и сел так, что наши колени почти соприкасались.

— Конор, — сказал я, бросив на стол телефон, — кто, по-твоему, звонил?

Он покачал головой, вперившись взглядом в телефон. Я чувствовал, как ускоряются его мысли, как они разлетаются во все стороны, словно гоночные болиды, потерявшие управление.

— Приятель, слушай внимательно: тебе больше некогда маяться херней. Может, ты еще не понял, но внезапно тебе очень, очень нужно спешить. Так что скажи мне: кто, по-твоему, звонил?

— Из больницы, — после секундного промедления пробубнил Конор в свои пальцы.

— Откуда?

Вдох. Конор заставил себя выпрямиться.

— Вы же сами сказали. Из больницы.

— Так-то лучше. А как ты думаешь, по какому поводу мне звонили из больницы?

Он снова покачал головой.

Я хлопнул ладонью по столу с такой силой, что Конор вздрогнул.

— Что я тебе сказал про твои выкрутасы? Проснись и напряги внимание. Сейчас, черт побери, пять утра, в моем мире не существует ничего, кроме дела Спейнов, и мне только что позвонили из больницы. Итак, Конор: какого хрена они это сделали?

— Один из них. Один из них в больнице.

— Точно. Сынок, ты облажался. Оставил одного из Спейнов в живых.

Мышцы в горле Конора настолько напряглись, что у него охрип голос.

— Кого?

— Это ты мне скажи, приятель. Кого бы ты предпочел? Давай говори. Если бы надо было выбирать, кого бы ты оставил?

Он готов был ответить что угодно, лишь бы я продолжал.

— Эмму, — сказал он наконец.

Я откинулся на стуле и расхохотался.

— Как это мило, честное слово. Значит, по-твоему, прелестная девочка заслужила право на жизнь? Слишком поздно, Конор, об этом надо было думать две ночи назад. А сейчас Эмма в ячейке для трупов. Ее мозг положили в банку.

— Тогда кто…

— Ты был в Брайанстауне позапрошлой ночью?

Он с обезумевшим взглядом вцепился в край стола и едва не вскочил.

— Кто…

— Я задал тебе вопрос. Конор, ты был там позапрошлой ночью?

— Да, да, был. Кто… кого…

— Скажи «пожалуйста», приятель.

— Пожалуйста.

— Так-то лучше. Ты пропустил Дженни. Дженни жива.

Конор, разинув рот, уставился на меня, но сумел лишь резко выдохнуть, словно его ударили в живот.

— Она жива-здорова, и сейчас мне звонил ее врач — сообщил, что она очнулась и хочет поговорить с нами. И все мы знаем, что она скажет, да?

Конор едва меня слышал. Он хватал ртом воздух, снова и снова.

Я толкнул его обратно на стул, и он рухнул, словно его колени превратились в желе.

— Конор, послушай меня. Я говорил, что тебе нельзя терять время, и это не шутка. Всего через пару минут мы отправимся в больницу, чтобы побеседовать с Дженни Спейн, — и после этого мне уже будет глубоко насрать на то, что ты скажешь. Вот он, твой последний шанс.