Брокен-Харбор

Мы ждали Конора в допросной — крошечной, без окон комнатушке для наблюдения, такой загроможденной, что почти негде повернуться. Кто-то здесь уже побывал сегодня — на столе валялись обертки от сэндвичей и пластиковые стаканчики, в воздухе стоял слабый лимонный душок средства после бритья, вонь пота и лука. Я не мог усидеть на месте — ходил по комнате, комкал мусор и бросал в корзину.

— Наверное, нервы у него уже пошаливают, — сказал Ричи. — Полтора дня сидит за решеткой, гадает, чего мы ждем…

— Давай сразу договоримся, чего мы хотим добиться. Мне нужен мотив.

Ричи запихнул пустые пакетики из-под сахара в стаканчик.

— Возможно, мы его не получим.

— Да. Знаю. — При этих словах у меня снова закружилась голова и на секунду показалось, что придется опереться о стол, чтобы не упасть. — Возможно, мотива нет. Ты прав: иногда дерьмовые вещи случаются сами по себе. Но я все-таки сделаю все возможное, чтобы узнать мотив.

Ричи поразмыслил, изучая пластиковую обертку, которую поднял с пола.

— Если мотив мы не добудем, то что еще нам нужно?

— Ответы. Из-за чего Конор поругался со Спейнами несколько лет назад? Какие у него отношения с Дженни? Зачем он стер данные на компьютере? — Комната уже была относительно чистой. Я заставил себя прислониться к стене. — Мне нужна уверенность. Когда мы с тобой выйдем отсюда, мы должны достичь полного взаимопонимания и определиться, кого именно мы ищем. Вот и все. Если мы добьемся этого, остальное приложится.

Ричи с непроницаемым лицом наблюдал за мной.

— Я думал, вы уже уверены, — сказал он.

Глаза у меня щипало от усталости; я пожалел о том, что когда мы заехали пообедать, не взял еще один кофе.

— Я тоже так думал.

Ричи кивнул и, выбросив стаканчик в корзину, прислонился к стене рядом со мной. Чуть погодя он выудил из кармана упаковку мятных леденцов и протянул мне. Так мы и стояли, плечом к плечу, посасывая мятные леденцы, пока дверь не открылась и полицейский в форме не ввел в комнату Конора.

* * *

Выглядел он плохо. Возможно, дело было в том, что сейчас Конор был без пальто, однако он казался еще более худым — настолько худым, что я задумался, не показать ли его врачу. Сквозь рыжеватую щетину болезненно выпирали скулы. Недавно он явно плакал.

Он сидел сгорбившись, уставившись на свои кулаки, лежащие на столе, — не шевельнулся, даже когда с лязгом включилось центральное отопление. В известном смысле меня это успокоило. Невиновные ерзают, и дрожат, и едва не вскакивают при малейшем шуме; им не терпится поговорить с тобой и все прояснить. Виновные стараются сосредоточиться, собирают все силы для защиты своей внутренней крепости, готовятся к бою.

Ричи потянулся, чтобы включить видеокамеру, и проговорил в нее:

— Детектив-сержант Кеннеди и детектив Курран допрашивают Конора Бреннана. Допрос начался в шестнадцать сорок три.

Я зачитал Конору права; Конор расписался не глядя, откинулся на стуле и сложил руки на груди. В его представлении разговор был окончен.

— Ах, Конор, — сказал я, поудобнее устраиваясь на стуле и печально качая головой. — Конор, Конор, Конор. А я-то думал, что мы славно поладили.

Он молча наблюдал за мной.

— Приятель, ты был с нами не совсем честен.

На его лице мелькнул страх — слишком сильный, чтобы можно было скрыть.

— Это не так.

— Нет, так. Слышал когда-нибудь про «правду, всю правду и ничего, кроме правды»? По одному пункту ты нас точно подвел. Зачем?

— Не понимаю, о чем вы, — сказал Конор и решительно сжал губы, но взгляд был по-прежнему прикован ко мне. Ему было страшно.

Ричи, привалившийся к стене под камерой, укоризненно прищелкнул языком.

— Прежде всего, ты оставил нас в заблуждении, что вплоть до понедельника видел Спейнов только в бинокль, — сказал я. — Тебе не показалось уместным упомянуть о том, что вы друзья детства?

Его щеки окрасились бледным румянцем, однако Конор даже не моргнул: боялся он не этого.

— Не ваше дело.

Я вздохнул и погрозил ему пальцем:

— Конор, ну брось. Теперь все — наше дело.

— И что это изменило? — добавил Ричи. — Друг, ты же должен был знать, что у Пэта и Дженни есть фотки. Ты просто задержал нас на пару часов и разозлил.

— Мой коллега говорит правду, — сказал я. — Запомнишь это на случай, если снова возникнет искушение трахать нам мозги?

— Как дела у Дженни? — спросил Конор.

Я фыркнул:

— А тебе-то что? Если тебя так беспокоит ее здоровье, ты мог бы просто — даже не знаю — не резать бедняжку, что ли. Или ты надеешься, что она довела твою работу до конца?

Он стиснул зубы, однако не утратил хладнокровия.

— Я хочу знать, как у нее дела.

— А мне плевать, чего ты хочешь. Но вот что я тебе скажу: у нас к тебе несколько вопросов. Если будешь паинькой и ответишь на все, без брехни, то у меня, возможно, улучшится настроение и я тоже поделюсь с тобой информацией. Договорились?

— Что вы хотите узнать?

— Давай начнем с того, что попроще. Расскажи нам про Пэта и Дженни. Каким Пэт был в детстве?