Бремя богов

– Щ-щ-щерт… – снова выдохнул через зубы воспитанник древнего братства. – И что же мне теперь делать?

Оборотень

Зима закончилась неожиданно. В один из дней на кочевье накатилась жара – столь сильная, что все его обитатели дружно поскидывали меховые плащи и натянули легкие сапоги вместо теплых унтов. Всего за два дня стаял весь снег, что лежал на общем пологе стойбища, а еще за пару дней – исчезли высокие сугробы вокруг. Воды оказалось столь много, что селение лесовиков ненадолго оказалось на острове – но половодье схлынуло так же быстро, как началось. Во всяком случае – возле речных истоков.

Правда, родник между елями еще много дней бил с такой силой, что над поверхностью затончика поднимался фонтан высотой в полторы-две ладони – но ручей от этого шире ничуть не стал.

После половодья началась большая охота. На север потянулись перелетные гуси, каковые садились на отдых на открытых лугах – именно в тех полях и перелесках, через которые приходили в свои набеги скифы и от которых никак не хотели откочевывать лесовики. Птиц прибывало так много, что они закрывали собой всю молодую траву, от края и до края всех прогалин. Мужчины подкрадывались в полной темноте и набрасывали плетеные из тонкого лыка сети практически наугад. Но тем не менее, каждый раз нехитрая снасть приносила им по полтора десятка пернатых на каждого.

Ночью лесовики охотились, днем относили добычу в стойбище и возвращались обратно на опушки, отсыпаясь урывками и где придется.

Перелет длился дней десять. За это время охотники успели снова заполнить опустевшие кладовые – квасные ямы, бочки для солений, сетки для вяленого мяса. Затем еще несколько дней мужчины банально отсыпались – а уж потом потомки ловкой куницы устроили праздник весны: костры, сладкое питье с примесью дуриана и много-много гусятины.

Обычно ко всему этому полагалось еще и камлание с бубном и плясками – однако потомки куницы старались не требовать от шамана, умеющего заранее предупреждать об опасностях, слишком многого. Посему вместо чародея пляски устроили молодые лесовики – кружась парами что есть силы, покуда не разрывалась хватка рук. Сперва – парни с парнями и девушки с девушками, а потом и молодые охотники с красными девицами. Естественно – тут же начались соревнования, кто раскрутится быстрее и дольше удержится. После разрыва пар – участники разлетались далеко в стороны, врезаясь в людей или стены стойбища, кувыркаясь, повисая на случайных встречных или опрокидывая их. Все это сопровождалось шутками и хохотом, толкотней и появлением новых пар.

Праздник получился веселым и затяжным.

Лесовики все еще объедались и хохотали, когда их шаман спустился к ручью и расстелил на заранее вытоптанной в песке выемке непромокаемое полотно. Руками начерпал в него воды, после чего разделся, спрятал одежду в кожаный мешок. Пока обнажился – поверхность в рукотворной луже успела успокоиться. Колдун прошептал заговор на хозяйку ночи, поднял зеркало из спящей воды, прислонив его к дереву, подобрал подстилку и шагнул в глянцевую поверхность.

Вода вздрогнула и ухнула вниз, расплескиваясь в стороны. Но чародей – уже исчез.

В то же самое мгновение далеко севернее, в верховьях реки Вымь, возле берега внезапно забурлила, словно бы вскипела вода. В ней распрямился, отбрасывая с себя водоросли, совершенно обнаженный крепкий молодой мужчина. Он торопливо выбрался на сушу, в кустарнике оделся и зашагал по бечевнику вниз по течению.

Прибрежная тропа оказалась широкой и натоптанной – очевидно, ладьи, лодки и струги таскали здесь довольно часто, так что шел колдун быстро. Да и дорогу знал неплохо – он ведь рассматривал здешние места через воду все последние зимние дни.

Возле березняка, ветви которого зеленели от молодой листвы, путник свернул под кроны, пробрался по чавкающей земле до взгорка, перевалился через несколько покрытых густым зеленым мхом стволов и оказался на узкой, но хорошо различимой тропе. Еще примерно полчаса пути – и он поднялся на холм, поросший редким сосновым лесом.

Между редкими вековыми деревьями стояли чумы, и чем дальше – тем чаще. Тут и там горели костры, возле которых суетились женщины. У каждого очага – до десятка хозяек. Здешние лесовики явно берегли топливо, стремясь приготовить как можно больше еды на каждом языке пламени.

Когда гость перевалил гребень – деревья исчезли полностью. Похоже, дровяной голод вынудил обитателей поселка потратить силы на разделку даже самых огромных сосен. Чумы здесь стояли столь плотно, что соприкасались нижними шестами каркасов, вовсе не оставляя места для очагов. Зато через все обширное селение вниз вела дорога в четыре шага шириной, упираясь в огромное болото, уходящее вдаль еще на несколько километров.

– Надеюсь, повелитель оборотней не подружился с русалками… – вспомнил о древнем народе молодой колдун, протискиваясь вниз по оживленной улочке.