Бремя богов

– Это верно, Старый, – не стал спорить Беролап, снимая вертел с огня, и повторил приглашение: – Ты в самом деле можешь поесть с нами. У нас еды в достатке.

– Я в самом деле вчера наелся на три дня вперед, – кивком поблагодарил колдун. – Скажи, отчего вы так бережете эту полянку? На ней спит Любый?

– Ну, ты даешь! – расхохотались собравшиеся вокруг вертела лесовики. – Он что, лось, что ли, на траве ночевать? У него там землянка!

– Где? – оглянулся колдун.

– Вон, серое пятно внизу видишь? Это полог, который закрывает вход. По нему идет ход наверх, и там жилая комната. Черное пятно наверху – это выход их очага.

– Слишком сложно… – пробормотал колдун.

– Почему? – не поняли охотники. – Жар, он ведь завсегда наверх идет. Чем ниже вход и выше постель, тем в доме теплее.

– Однако построить такое, это сколько сил потратить надо!

– Когда Любый все это копал, он уже стал известным лекарем. Ему многие помогли. Землянка получилась большая, удобная, на всех места хватает.

– У него много детей?

– С чего ты взял? – с чавканьем ответил другой оборотень. Лесовики, не прерывая разговора, маленькими кремниевыми ножами срезали с туши печеное мясо и отправляли в рот. – Какие дети?

– Вы же сами сказали, что ему нужно много места!

– У посланника небесных духов есть два друга. Молодой Ченосик из рода росомахи, вместе с которым он бежал из скифского плена, и старый шаман Велихост, помогающий ему с зельями и следящий за домом.

– Любый не любит женщин?! – изумился Золотарев.

– Как раз наоборот, любит, – Беролап отрезал еще ломтик коричневого мяса. – Он невероятно любит какую-то счастливицу и хранит ей верность. И если она не полная дура, то поступает так же. Любым посланника небесных духов прозвали девки, из зависти. Любый значит любимый.

– Может, он просто не признается? Ну, в том, что ему женщины безразличны…

– А вот и нет. – Беролап отер каменное лезвие о ладонь, спрятал в ножны, перенес вертел обратно на костер. В несколько клинков лесовики довольно быстро очистили тушу от запеченой корочки до розового мяса, и теперь ее требовалось пропекать дальше. – Видел оберег на его груди? Похожий на серебряную бабочку с янтарем? Это амулет любви. Ченосик сказывал, ради него посланник небесных духов перебил половину скифской армии. Представь, как сильно нужно любить, чтобы рисковать жизнью ради залога своей верности!

– Ам-му-уле-ет… – распевно повторил молодой чародей. – Значит, главная его ценность, это амулет?

– Уж не задумал ли ты его украсть?! – поинтересовался один из товарищей Беролапа.

– А смысл? – пожал плечами Золотарев. – Такие игрушки имеют ценность только для своих владельцев. Для всех прочих это просто кусочек серебра. Слишком опасное приобретение, учитывая, как бережет его повелитель оборотней.

– Правильно понимаешь! – рассмеялись лесовики.

– Так сколько же его ждать? – снова оглянулся на поляну колдун.

– Наберись терпения, Старый! У покровителя целого народа много хлопот. Знающие дети леса приезжают сюда с чумами и припасами. Ставят дом и ждут. А ты пришел даже без заплечного мешка. Мыслил, все получится так быстро?

– Надеялся, – со вздохом признался Золотарев. – Но где же он тогда ночует? Любому ведь нужно спать!

– Никогда о сем не задумывался, – почесал в затылке Беролап. – Вестимо, и правда возвращается. Повелитель быстр. Он может вернуться, когда настает свободный миг, и умчаться, услышав новую молитву. Никто ведь не следит за посланником небесных духов! Мы его воины, а не тюремщики!

– Это верно, – задумчиво кивнул колдун. – Кто же станет следить за своим повелителем? Что же, тогда буду ждать.

– Если тебе скучно, можешь покрутить вертел, – предложил Беролап. – Тогда совесть позволит тебе примкнуть к нашему обеду.

– Да будет так! – решился Золотарев и занял место лесовика возле очага. – Но будьте готовы к неприятностям. Никогда в жизни не крутил этой штуки. У нас этим обычно занимается автоматика.

– Автоматика… Какое красивое имя! – оценил один из лесовиков.

– Когда у меня родится дочь, назову ее так же, – согласился второй. – Автоматика – это твоя жена или сестра?

– Просто родственница, – улыбнулся Степан. – Вам бы она понравилась. Скажи, Беролап, а ты давно первый раз перекинулся? Как оно? Как это было?

– Это так было, словно ты всю жизнь задыхался, а тут вдруг полной грудью воздух вдохнул! – вместо своего товарища ответил совсем юный, лет пятнадцати, лесовик с карими глазами и задорно вздернутой левой бровью. Причем никаких шрамов у него на лице не имелось. Похоже, таким задорным он стал от рождения. – Прыгнул через нож, и тут же словно в цветочный букет носом окунулся. Столько запахов вокруг! И тина с болота, и заяц жареный в чуме за склоном, и трава пряная на постели. Хотел шелохнуться, а сила в лапах такая, что аж до реки моментом домчался! Воздух сладкий, леса мелькают, а в ушах сразу и писк мышки под землей слышится, и крик кукушонка в гнезде, и листвы шелест, и шорох беличьих когтей на ели… Я тогда, помнится, полдня в новом облике носился, привыкал! По сей день как вспомню, холодок восторженный по загривку бежит!