Брать живьем! 1919-й

– Гы-гы-гы… Он такой же Пугач, как я пономарь Покровской церкви! Пугача так просто не возьмешь. У него та еще чуйка. Заподозрил, видать, засаду, и стороной обошел закусочную… А этот на него похож, что правда, то правда.

Светловский посмотрел на Щербинина.

– Антон, приведи сюда Куликова. Посмотрим, что скажет он.

Куликов вошел в кабинет в наручниках и, увидев своего товарища, виновато пожал плечами.

– Мразь ты последняя, Боря! – прошипел Брыкин и отвернулся.

Светловский заставил Куликова посмотреть на Смирнова.

– Узнаешь?

Бандит встал подальше от Брыкина и отрицательно мотнул головой.

– Знать не знаю!

Светловский зашагал туда-сюда по комнате. Потом встал перед Смирновым, сидевшим на табуретке.

– Где работаешь? Кем?

– На курорте, – прозвучал обиженный голос, – оператором в ванном заведении.

– Позвоню-ка я в Финотдел. Они там, как пчелки, допоздна трудятся.

Начальник вышел из кабинета и вернулся минут через пять в достаточно сильном смущении.

– Вы извините нас, Петр Анфиногенович, – сказал он, пожимая оператору руку. – Издержки нашей работы. Бандита, думали, поймали, ан, нет, сплоховали. Извините еще раз.

Cмирнов встал и одернул одежду.

– Первый раз в жизни попал в такую переделку, – сказал он, покачивая головой. – Это, признаться, настоящее испытание… Ну, а извинения я, конечно же, принимаю. В вашей сложной работе всякое бывает, тут и спорить не стоит.

Пожав всем сотрудникам Угро руки, Смирнов вышел из кабинета. После того как Щербинин отвел Брыкина в камеру и вернулся назад, Светловский дал Куликову папиросу и сказал:

– Борис, коль ты решил сотрудничать со следствием, то, может быть, вспомнишь какую-нибудь подробность насчет Пугача. Самую незначительную. Подумай.

Куликов затянулся, выпустил облачко дыма и с прищуром посмотрел в окно.

– Да не знаю даже, что и сказать… Что про него можно вспомнить?.. Хотя, погодите, дня два назад я встретился с ним с утра на Садовой. На сапогах у него виднелась засохшая рыбья чешуя.

– Так, так, это уже кое-что…

– Постойте, Григорий Иваныч! – воскликнул Щербинин. – Битый час голову ломаю, где видел похожего на Смирнова человека. Теперь вспомнил: на реке! Он как раз, два-три дня назад, ловил рыбу неподалеку от меня с каким-то приятелем. Так вот приятель этот, когда попадалась рыбешка, приговаривал: «К чекистам рыба на голый крючок идет!»

В кабинете повисла тишина.

– Этот упырь – чекист?! – округлил глаза Светловский. – Быть не может! Я всех сотрудников ЧК знаю в лицо.

– Он мог устроиться туда недавно, – заметил Рундук.

– Какие у него глаза, Антон? Не заметил?

– Они у него какие-то рыбьи, холодные, что ли.

Я кое-что вспомнил и тронул Светловского за локоть.

– Григорий Иваныч, можно прямо сейчас узнать, причастен ли рыбак к убийствам в доме Раковых.

– Как?

– На берегу реки по следам. Если на левом сапоге рыбака подковка с пятью резьбовыми отверстиями, а на правом – с тремя, это и есть наш упырь… Чует сердце, так и будет.

Светловский погладил подбородок и сделал знак Щербинину.

– Поехали, Антон, покажешь то место, где он рыбачил… Все-таки к чекистам будем обращаться. У нас должны быть веские основания.

За время их отсутствия мы со Скворцовым потолковали с Куликовым.

– Куда ж ты, мать твою, влез, Бориска? – толкнул его в плечо матрос. – Ведь вижу, мог бы жить нормально, по-людски. А теперь у тебя руки по локоть в крови! Раз за разом ты шел на дело, чтобы убивать. И ладно бы мужчин или баб, так ты поднимал топор на детишек малых. Не жалко было несмышленышей?

– Не убивал детей, греха такого на мне нет.

– Хочется верить, что это так.

– Слабак я, – вздохнул бандит, повесив голову. – Сначала Брыкин мной командовал, потом пошел на поводу у Пугача. Надо было идти к вам, в уголовку, уже после того, как мы вырезали семью Савельева.

– И почему ж не пошел? – спросил я. – Столько бы людей спас от жестокой гибели.

– Думал, думал, да так и не решился. Помню, вышел из дома и уж к Коммунальной площади путь наладил, а тут Брыкин навстречу. Ты, мол, куда это намылился, не в гости ли к Светловскому. Ну, я и остыл. Безвозвратно ушло то желание, не вернулось. И поплыл Борька Куликов по течению, словно щепка… Эх, голова моя садовая! Пропал я, совсем пропал. Какой суд сделает мне снисхождение? Не заслуживаю я его. Меня признают виновным, даже если я буду ползать на коленях и молить о пощаде!..

В момент горького раскаяния Куликова вернулись Светловский и Щербинин. Вид у них был весьма довольный.

– Все как ты сказал, Данила, – проговорил начальник Угро, едва появившись в кабинете. – Следы от сапог те же самые!.. Сейчас же позвоню Яркину и изложу ему все до мельчайших подробностей.

Поздним вечером, не дождавшись Алекса в столовой, я с удовольствием погулял с Лидией по Невскому проспекту, залитому светом от фонарей. Все треволнения, вся нервотрепка трудного дня при общении с ней ушли, растаяли без следа.

Глава 15