Брачный офицер

Звук собственного голоса, громким эхом прокатившийся по двору, сбил его, заставив умолкнуть. Джеймс видел перед собой застывшие в ожидании лица. И вдруг понял, что не может больше долдонить эту чушь.

— Послушайте, — сказал он, — я вовсе не герой. По правде говоря, только из-за одной девушки я и составил этот план эвакуации.

Все итальянцы мигом оживились. Политические речи — это замечательно, но романтическая история куда привлекательней.

— Понимаете, она живет на Везувии. В общем… я хотел ее уберечь. Но когда дело до этого дошло, я, вместо того, чтобы проверить, все ли с ней благополучно, как полный идиот отправился в Терциньо, убедиться, все ли в порядке с самолетами.

Все как один слушатели с замиранием сердца жадно ловили странноватый рассказ Джеймса. Сидевшие в задних рядах подались вперед, чтобы лучше видеть.

— Что он говорит? — зашептал генерал в ухо Эрику.

— Это… э-э-э… немного быстро для меня, не разберу, сэр!

— Решение было неверное, — медленно сказал Джеймс. — Теперь я это понимаю. Ее дом… ресторанчик ее семьи… был разрушен. До сих пор я не знаю, что же именно произошло в эти десять дней и что она перенесла, но понимаю, что этого ей оказалось достаточно, чтобы перемениться ко мне. И хотя в данный момент я не буду срывать с себя эту ленточку, поскольку человек рядом со мной может за это приказать меня расстрелять, но я завтра же готов кинуть ее в море, лишь бы только мне удалось вернуть эту девушку.

— Впечатляющая речь, Джеймс, — прошептал Эрик краешком рта по-итальянски. — Но на твоем месте я бы уже закруглялся.

Джеймс окинул взглядом лица итальянских слушателей, с сочувствием устремленные на него. Чувства, которые он давно в себе подавлял, внезапно, непроизвольно вырвались наружу, в глазах его сверкнули слезы.

— Я люблю ее, — просто сказал он. — Люблю больше всего на свете. А она теперь просит, чтоб я ее забыл. Но этого я никогда и ни за что сделать не смогу.

Слушатели исторгли общий вздох. Мэр в переднем ряду утирал глаза подолом торжественной мантии.

— А теперь, — продолжал Джеймс, — если позволите, я пойду и напьюсь!

Итальянцы разразились овацией. Многие плакали навзрыд. Пара человек даже вскочили со своих мест, чтобы подбежать к Джеймсу, прижаться мокрыми от слез щеками к его щекам.

— Непостижимо! — высказался генерал, глядя вокруг себя изумленными глазами. — Совершенно непостижимо!

В «Зи Терезе» не было ни души, кроме полирующего стаканы бармена. Джеймс подошел к стойке, заказал скотч.

— У нас закрыто… — начал было бармен.

Но тут, завидев, кто явился, вышел Анджело и махнул бармену, чтоб оставил их вдвоем.

— Не возражаешь против компании, Джеймс? — спросил он, ставя перед ним стакан.

— Не возражаю против бутылки.

Анджело поднял брови. Джеймс вынул из кармана письмо Ливии и пододвинул к Анджело.

— Вот. Можешь прочесть.

Анджело молча прочел письмо. Потом извлек из-под стойки бутылку без этикетки со светло-коричневым содержимым.

— В такие времена скотч тебе не поможет. Да и то, что в этой бутылке, в Шотландии даже не ночевало. — Он вылил содержимое стакана Джеймса в раковину, откупорил свою бутылку и разлил по маленьким пузатым стопкам бледную жидкость. Джеймс взялся за одну, поднес к носу:

— Что это?

— Граппа. Трижды очищенная, настоянная в бочонке, ей больше ста лет. Если, прости Господи, мы жили бы во Франции, она бы звалась коньяком. Немцы у меня умыкнули бы все бутылки.

Пожав плечами, Джеймс залпом опрокинул в себя рюмку. Даже в своем теперешнем состоянии он не смог, однако, не отметить маслянистого благородства паров, ласково обволакивающих пазухи носа и удержавшегося на нёбе мягкого, крепкого, чуть копченого привкуса, — повеяло затянутыми паутиной складскими стенами, сырым погребом, пропахшей ладаном церковью и пыльными дубовыми балками. И на мгновение Джеймс увидел свои беды как бы сквозь призму этого древнего напитка, и они показались ему ничтожно малыми, незначительными, преходящими.

Будто читая его мысли, Анджело сказал:

— Когда такой вот спирт залили, накрепко запечатав, в первую из множества дубовых бочек, Италия еще и не была единой нацией, а ваша королева Виктория под стол пешком ходила. Иногда помогает взглянуть поглубже в прошлое. — Он налил Джеймсу еще, коснулся своей рюмкой его граппы.

— За историю!

На сей раз Джеймс пил чуть медленней.

— Значит, — задумчиво произнес Анджело, — Ливия решила за тебя замуж не выходить. Выбрала долг против любви.

Джеймс протянул свою рюмку, чтобы метрдотель налил еще.

— Сдается мне, вы, видно, больше между собой схожи, чем я предполагал. — Анджело налил Джеймсу, поднял свою рюмку. — И теперь, как я посмотрю, тебе довольно кисло.

— Я предал ее, — сказал Джеймс. — Я не был с ней, когда был ей нужен.

— Понятно.

Некоторое время они пили молча. Потом Анджело задумчиво сказал:

— Ты уж слишком себя не кори. Просто ты выполнял свой долг. Думаю, это Ливия тебе простит.

— Простит? Она не желает больше меня видеть! — И Джеймс, обхватив руками голову, простонал: — Какой же я дурак, Анджело!

— Это верно, — кивнул Анджело. — Но не в этом суть.

— А в чем?