Бородинское поле

долгим зимним сном наряжается в самые яркие, броские,

ослепительные одежды.

Золотая осень везде хороша, и каждый край имеет свои

неповторимые прелести, свои картины и краски. И даже

выжженная солнцем степь находит в ясные осенние дни чем

удивить и порадовать глаз человеческий, не говоря уже о

богатырских осенних симфониях Урала, Сибири и Дальнего

Востока, о бесценных акварелях Белоруссии, Карелии и

Подмосковья. Но нет на свете такой золотой осени, какая

бывает на Бородинском поле, единственной в своем роде, ни с

чем не сравнимой...

Так думал Глеб Макаров в это свежее, ясное утро, стоя

на высоком холме, где когда-то в день Бородинского сражения

находился командный пункт Наполеона.

Ночью противотанковый артиллерийский полк майора

Макарова занял боевые позиции в районе деревни

Шевардино. Боевую задачу Макарову ставил лично начальник

артиллерии Западного фронта генерал-майор Говоров, тот

самый профессор, лекции которого Глеб слушал в

артиллерийской академии. Немногословный, подтянутый,

суховатый, даже угрюмый на вид артиллерийский генерал

кратко изложил командиру полка обстановку. С запада к

Москве рвались несколько танковых групп и полевых армий

фашистов. На можайском направлении наступал

мотострелковый корпус. Перед ними вели оборону две наши

танковые бригады, обе сильно обескровленные. Можайское

направление будет оборонять пятая армия, в состав которой и

войдет полк Глеба Макарова, Командует пятой армией

генерал-майор Лелюшенко. Армия находится в стадии

формирования. Сам командир только сегодня прибыл из-под

Мценска. Где он в настоящее время и где его штаб, если

таковой уже сформирован, генерал Говоров не знает. Одним

словом, командир полка должен сам найти своего командарма.

Перед рассветом Глеб побывал во всех дивизионах,

осмотрел позиции. Свой командный пункт он расположил на

восточной окраине деревни Шевардино, в золотой пучине

старых тополей, а НП - здесь, на холме Наполеона, у серого

обелиска, увенчанного бронзовым одноглавым орлом. Орел

распростер крылья и устремил свой хищный клюв на восток, в

сторону Москвы, намереваясь взлететь, но его бронзовые

когти крепко прикованы к серому граниту, под которым вот уже

сто тридцать лет покоится прах французских солдат,

нашедших свой бесславный конец на Бородинском поле.

Найдут ли себе здесь могилу фашистские завоеватели, так

легкомысленно пренебрегшие уроками истории?

Задумчиво-взволнованный взгляд Глеба Макарова

устремлен на восток, где из-за огромного круглого купола

церкви Спасо-Бородинского монастыря поднималось солнце.

Отсюда, с высоты холма, виден лишь верх большого красного

здания. Там, возле монастыря, - знаменитые Багратионовы

флеши. Мимо них полк Макарова прошел сегодня светлой

лунной ночью, и начальник штаба полка, стоя на

возвышенности, окруженной глубоким рвом, предложил тогда

Макарову:

- Глеб Трофимович, а ведь позиция для батареи - лучше

и не надо. Для прямой наводки по танкам в самый раз будет.

Да на флешах целый дивизион можно разместить. Я

предлагаю...

- Нет, - решительно замотал тогда головой Макаров. - Тут,

очевидно, будет артиллерия второго эшелона. А мы пойдем

вперед, на Шевардино. Вы были когда-нибудь на Бородинском

поле? Нет? А я бывал.

И полк двинулся дальше на запад. Потом и начальник

штаба согласился, что Шевардинская позиция удобней

Багратионовской, потому как рядом с флешами - монастырь -

слишком заметный ориентир для авиации и артиллерии врага.

Глеб смотрел на золотые купы березовых рощ, на еще

зеленеющий кустарник ольхи, на изумрудные ложбины, и вдруг

слух его уловил в тихом прозрачном воздухе гул далекого боя.

Он не сразу определил направление гула, но инстинктивно

обернулся на запад. Перед ним метрах в трехстах был такой

же холм, увенчанный памятником, - знаменитый Шевардинский

редут. Как и в те далекие времена августа 1812 года, теперь

там расположилась батарея. И открытый простор, какой-то

прозрачно-звонкий, искристый, убегающий к таинственным

опушкам дальних рощ, и эти бесчисленные памятники,

разбросанные на большом пространстве, ощущение истории и

современности навевали сложные мятежные думы, от которых

Глеб испытывал грустную радость. Сразу обнаружился

источник гула: справа, со стороны села Бородино, на запад

шла эскадрилья наших бомбардировщиков.

На Бородинском поле начинался новый день. Из

окрестных деревень выходили тысячи людей с лопатами,

пилами и топорами - местные жители и москвичи, чтобы

продолжать еще не завершенные работы по сооружению

оборонительных рубежей. Надо было поторапливаться, потому

что спешили от Вязьмы к Можайску фашистские танки и