Борис Годунов

Членов комиссии к разряду запуганных, безвольных и «ручных» лиц уж никак нельзя отнести. К примеру, трудно себе вообразить, чтобы такой потенциальный противник Бориса Годунова, как Василий Шуйский — за ним ведь была вековая спесь боярского рода, — участвовал в разбирательстве, чтобы прикрыть роль Годунова в злодеянии. Да любая подобная «тайна », что называется, вмиг сделалась бы темой пересудов в боярской среде: сначала — среди «своих», а затем — всех прочих. Так было всегда — высокородная злоречивая человеческая природа неисправима. Так почему же в данном случае стало бы иначе? Годунова надо считать очень недальновидным, недальновидным до примитивности, чтобы предположить, будто он не просчитал подобного развития событий.

В своё время историк И. И. Полосин (1891–1956) обоснованно заключил, что «самый беспринципный, самый отъявленный, самый злокозненный враг Годунова, князь Шуйский самим фактом его назначения в следственную комиссию должен был свидетельствовать непричастность Годунова к угличским событиям »^*^.

Вылузгин Елизар (Елизарий) Данилович являлся старым приказным служакой, получившим чин думного дьяка ещё при Иоанне Грозном в 1583 году. Находившийся тогда в России англичанин Джером Горсей (1550–1626) даже называл Вылузгина «тайным секретарём» Царя. Потом он руководил Поместным приказом^®*, так что входил в круг высшей государственной администрации. Его невозможно воспринимать бессловесной и безропотной марионеткой.

Уместно добавить, что Митрополита Геласия, благочестивого пастыря, умершего в 1601 году, ну уж никак немыслимо, даже теоретически, причислить к лицам, «управляемым » влиятельным Годуновым.

Существует и ещё одна сторона дела, противоречащая тезису о манипулировании расследованием Годуновым. Если даже предположить, что «злокозненный», всемогущий, вездесущий или, как его называл Карамзин, «злой властолюбец» Борис Годунов и намеревался «спрятать концы в воду» присылкой «своих людей», то уж, наверное, не допустил бы открытых следственных действий. Ведь разыскные «мероприятия»: опрос очевидцев и свидетелей, «очные ставки», перекрёстные допросы — всё это происходило прилюдно, на улице, в Угличском кремле, в присутствии не только «Царицы Марии» и членов комиссии, но и множества других лиц. И при таком сюжетном раскладе можно было что-то «утаить»?

Необходимо обозначить одну отличительную особенность всего «узнавательного» процесса, которая являлось исключительной в следственных действиях той поры: к опрашиваемым не применились «пыточные» приёмы дознания. Никого физически не истязали, чтобы добыть «правду». Был один только случай репрессии со стороны следственной комиссии. Во время допроса писаря Степана Корякина им был опознал в толпе конюх Михайла Григорьев, который «Михаила Битяговского и почал бити ». После этого разоблачения конюх был немедленно арестован.

День 15 мая 1591 года в Угличе не предвещал ничего не обычного. Была суббота; погода стояла светлая, солнечная, безветренная и тёплая. Мария Нагая вместе с сыном Дмитрием, поругавшись перед тем в очередной раз с Михаилом Битюговским, отправилась в храм на обедню, после которой вернулась в свой терем и стала готовиться к полуденной трапезе, или, проще говоря, — к обеду.

Весь Углич разошелся по домам. Уехал к себе из «дьячьей избы» Михаил Битяговский — глава Угличской администрации. Вслед разошлись «по своим подворьишкам» его подчиненные — подьячие и «пищики» — писари из «дьячьей избы». Братья Нагие, Михаил и Григорий Федоровичи, «поехали... к себе на подворье обедать». «В те поры сидел у ествы» в тереме Марии Нагой её дядя Андрей Александрович Нагой.

После 12 часов Царевич Дмитрий в сопровождении мамки Василисы Волоховой, кормилицы Арины Тучковой и постельницы Марьи Колобовой отправился «гулять на двор», под которым подразумевалась довольно небольшая площадка между теремным дворцом и оградой. Там его уже ждали друзья, «маленькие робята»: сыновья постельницы и кормилицы Петруша Колобов и Важен Тучков, а также Иван Красенский и Гриша Козловский.

Дети стали играть в «тычку»: бросали «сваю», или «свайку», в очерченный на земле круг. Согласно В. И. Далю, «свайка — толстый гвоздь или шип с большой головкою, для игры в свайку; её берут в кулак, за гвоздь, или хвост, и броском втыкают в землю, попадая в кольцо »^*^ В этой игре важен один нюанс: остро заточенный предмет — свайку, прежде чем бросить, надо поднять рукой за шляпку острым концом вверх, на уровень груди и размаха руки.