Болтун

Я с готовностью сделал это. Дарл вызывал у меня опасения, поэтому я украдкой выпил одну таблетку. В конце концов, от одной, рассудил я, ничего не будет, но если это опасно, то я пойму.

Однако таблетка никак на меня не подействовала, она просто была горькой, но я не почувствовал ровно никакого эффекта ни через два, ни через три часа, ни к утру. Только позже я понял, что Дарл специально дал мне стереть таблетки в порошок. Он знал, что я должен был убедиться, безопасны ли они.

— Отлично, я ждал этого, — говорил Дарл, пока я перемалывал школьной линейкой таблетку за таблеткой в белую пыль. — Мы пойдем сегодня!

— Классно, — сказал я, хотя и несколько растерялся. — Но разве ночью не дежурят уборщицы?

— Я знаю, как их обойти.

По его интонации я понял, что он делал это не в первый раз. Его уверенность мне понравилась. В пять утра, во время пересменка уборщиц, мы вышли из комнаты на цыпочках. Я не боялся, потому что Дарл и вправду производил впечатление человека, который знает, что делает. Он безо всякого страха направился к туалету, затем махнул мне рукой от самой двери, чтобы я направлялся вслед за ним.

Если бы кто-то случайно увидел его или меня, нам даже нечего было бы предъявить, мы не болтались по корпусу и не пытались сбежать. Случайные свидетели вряд ли заподозрили бы что-то, а способных установить наше долгое отсутствие уборщиц не должно было быть еще минут пятнадцать. Так все это объяснял Дарл, когда я дотошно спрашивал его о каждой детали нашего плана.

В туалете пахло сигаретами. Дарл сказал:

— Стой у двери, если кто пойдет сюда, щелкни пальцами. Вот прям как только услышишь шаги.

Я кивнул. Дарл ловко и тихо влез на подоконник, открыл окно, которое отозвалось предательским скрипом, однако шагов я не услышал, все было спокойно. Встав на подоконник и ухватившись за стену, Дарл подался вперед, так что я испугался, что он упадет. Однако Дарл потянулся к забору, снял пакет, висевший на его внешней стороне и затянул его к нам.

— Хитро, — сказал я.

— Да не особо, — ответил Дарл. — Но удобно это да. Оно тут недолго висит, но часто. Я переживал, что сегодня не будет.

В черном пластиковом пакете оказалось три пакета с дешевым вином. Я удивился тому, как они похожи на пакеты с молоком, только вместо улыбчивых коров — виноградные гроздья.

— Моя последняя приемная мама, — сказал Дарл. — Была та еще алкоголичка. У нее я эти таблетки и схватил.

— Не боишься?

— А малышей не обыскивают, — тихо засмеялся Дарл. Он достал из кармана иглу и свернул из бумаги воронку так что к низу она сужалась почти до толщины игольного острия, пояснил:

— Если просто открыть, они могут заподозрить.

Он сделал три прокола рядом с крышечками, пробормотав:

— Главное, поставить в пакет хорошо, чтобы не сочилось.

Долгое время Дарл придирчиво осматривал проколы, отводил взгляд, снова их осматривал. Наверное, убеждался в том, что они незаметны. Затем приставил к ним воронку и в каждый ссыпал порошок. Это заняло больше всего времени, видимо проколы действительно были слишком маленькими.

В конце концов, Дарл стряхнул остатки порошка во двор, а то, что просыпалось на пол, смыл водой. Он осторожно уложил пакеты и с восхитившей меня ловкостью вернул их на место, закрыл окно. В этот момент я услышал шаги, щелкнул пальцами, и Дарл бесшумно нырнул в ближайшую кабинку, а я вышел из туалета, как ни в чем не бывало, с самым сонным видом, даже зевнул, проходя мимо уборщицы.

Дарл вернулся минут через двадцать, видимо, дожидался, пока уборщица будет в достаточно удаленной от него точке.

Он сказал:

— Вышло отлично. Теперь будем ждать.

Я заснул с чувством смутного беспокойства, смешанного в то же время с удовлетворением.

Я ждал чего-то очень веселого, представлял пьяных старших, которые буянили бы на уроках, и предвкушал реакцию учителей.

Все случилось через два дня и ничего веселого в происходящем не было. Совсем. Пятерых увезли с отравлением. Я так и не понял, решили взрослые, что ребята отравились алкоголем или поняли, что им нечто подсыпали. Госпожа Глория была сама не своя, глаза ее все время были красными от слез и большими от ужаса, а учителя говорили нам о том, как вредно пить практически на каждом уроке.

Никто не умер, но состояние у всех было плачевное и серьезное. Пару дней, не больше, в итоге все пришли в норму. Однако в первый день я не знал, что происходит и, судя по тому, что говорили взрослые, дело принимало серьезный оборот.

Хотя я в своем воображении лично вздергивал каждого из старших на виселице, мне стало мучительно жалко их, и я чувствовал себя виноватым. Действительно были проведены обыски, кое-какие украденные вещи, в том числе и ручка Хильде, вернулись к хозяевам.

Но удовлетворения я не получил. Мне было противно от того, что мы сделали и очень стыдно.

Вечером, увидев Дарла на детской площадке, я понял, что больше не могу молчать. Он качался на качелях. Я подошел к нему, и он притормозил, подняв облако пыли.

— Тоже хочешь? — спросил он.

— Что ты наделал? Ты говорил, все будет по-другому! Я пробовал эти таблетки!