Бойцовский клуб

Однажды Тайлер обслуживал банкет. Тогда он и превратился в мятежного официанта. Тайлер подавал рыбу в доме, похожем на стеклянно-белое облако, которое словно парило над городом на стальных ногах, вкопанных в склон холма. Тайлер ополаскивает тарелки от пасты, в кухню влетает хозяйка, сжимая клочок бумаги, который хлопает, словно вымпел на ветру, так сильно трясется ее рука. Сквозь стиснутые зубы мадам изъявляет желание узнать, видели ли официанты, как кто-нибудь из гостей шел по коридору в ту часть дома, где расположены спальни? Особенно кто-то из женщин? Или хозяин?

В кухне Тайлер, Альберт, Лен и Джерри ополаскивают и складывают стопкой тарелки, а помощник повара Лесли смазывает чесночным маслом артишоковые сердечки, фаршированные креветками и улитками.

– Нам не полагается заходить в ту часть дома, – отвечает Тайлер.

Мы входим через гараж. Нам можно видеть только гараж, кухню и столовую.

За спиной хозяйки в дверном проеме возникает хозяин и берет клочок бумаги из ее трясущейся руки.

– Все будет в порядке, – говорит он.

– Как мне смотреть в глаза этим людям, если я не знаю, кто это сделал? – восклицает мадам.

Хозяин кладет ладонь ей на спину, обтянутую шелковистым белым вечерним платьем, в тон дому; мадам выпрямляется, расправляет плечи и внезапно умолкает.

– Они твои гости, – напоминает хозяин. – И этот ужин очень важен.

Это выглядит весьма забавно, будто чревовещатель оживил свою куклу. Мадам смотрит на супруга, а тот легонько подталкивает ее и уводит обратно в столовую. Клочок бумаги падает на пол, и двойная дверь, закрываясь, смахивает его прямо к ногам Тайлера.

– Что там написано? – интересуется Альберт.

Лен уходит за тарелками от рыбного блюда. Лесли ставит противень с артишоковыми сердечками обратно в духовку и спрашивает:

– И правда, что?

Тайлер смотрит Лесли в лицо и отвечает, не поднимая записки:

– «Твоим утонченным ароматам не повредит немного мочи».

– Ты помочился ей в духи? – улыбается Альберт.

Нет, качает головой Тайлер, просто оставил записку между флакончиками. У нее под зеркалом в ванной – их сотня.

– Значит, ты этого не делал? – улыбается Лесли.

– Нет, но она об этом не знает.

Остаток того стеклянно-белого званого обеда в небесах Тайлер убирал из-под носа у хозяйки тарелки с остывшими артишоками, потом с остывшей телятиной с картофелем дюшес, потом с остывшей цветной капустой по-польски – и неоднократно наполнял ее бокал вином. Мадам сидела и смотрела, как едят ее гостьи, а вскоре, между шербетом и абрикосовым тортом, место во главе стола неожиданно опустело.

После ухода гостей они убирались, загружали холодильники и посуду в фургон отеля, когда на кухне появился хозяин и попросил Альберта помочь ему с тяжелым предметом.

Может, Тайлер переборщил, говорит Лесли.

Громко и быстро Тайлер рассказывает, как убивают китов, чтобы делать духи, которые на вес дороже золота. Большинство людей в жизни не видели кита. У Лесли в квартирке рядом с автострадой – двое детишек, а флакончики под зеркалом в ванной мадам-хозяйки стоят больше, чем мы зарабатываем за год.

Альберт возвращается и звонит «911». Зажимает ладонью трубку и говорит: не надо было Тайлеру оставлять эту записку.

– Так пожалуйся менеджеру, – усмехается Тайлер. – Пусть меня уволят. Свет клином не сошелся на этой дерьмовой работе.

Все смотрят в пол.

– Увольнение, – продолжает Тайлер, – лучшее, что может случиться с каждым из нас. Так мы перестаем толочь воду в ступе и делаем наконец что-то существенное.

Альберт говорит в телефон, что нужна «скорая», и диктует адрес. Ожидая ответа, рассказывает, что хозяйка совсем расклеилась. Альберту пришлось поднимать ее с пола, она валялась рядом с унитазом. Хозяин не мог поднять ее, потому что мадам утверждает, будто именно он помочился ей в духи и теперь пытается свести ее с ума, закрутив интрижку с одной из женщин прямо на банкете, а она устала, устала от всех этих лживых друзей.

Хозяин не может ее поднять, потому что мадам в своем белом платье свалилась за унитаз и размахивает осколком флакончика от духов. Мадам говорит, что перережет ему горло, если он попробует прикоснуться к ней.

– Круто! – восклицает Тайлер.

А от Альберта воняет.

– Альберт, дорогой, от тебя воняет, – говорит Лесли.

В этой ванной любой провоняет, отвечает Альберт. Пол усыпан разбитыми флакончиками, в унитазе – куча бутылочек. Они напоминают лед, говорит Альберт, как на самых модных отельных вечеринках, когда приходится заполнять писсуары колотым льдом. В ванной воняет, под ногами хрустят ледяные осколки, которые не тают, и когда Альберт помогает мадам в ее белом платье с мокрыми желтыми пятнами подняться, она замахивается разбитым флакончиком на хозяина, поскальзывается на духах и битом стекле и приземляется на ладони.

Мадам плачет, свернувшись возле унитаза, у нее течет кровь.

– Ох, Уолтер, оно щиплется, щиплется, – бормочет она.

Духи, все эти мертвые киты в порезах на ее ладонях, щиплются.