Богиня по ошибке

Не сразу освоилась в ярко освещенной комнате. Постель пуста, но я не успела расслабиться, как рядом что-то мелькнуло. Тело мое повернулось и дрогнуло в отвращении, когда стало ясно, что тут происходит. Нуада держит обнаженную юную девушку, тошнотворно пародируя любовное объятие. Она запрокинулась назад, как в танце, как бы завершая романтический тур вальса, хотя голова неестественно свернута набок. Губы Нуады крепко прижаты к горлу, вблизи видно, как движутся челюсти, вгрызаясь в кожу. Изо рта у него льется кровь, разливается темным потоком по девичьему телу, льется на пол. Он жадно присосался, крылья зашелестели, вздыбились, отвердели, распростерлись, как у гигантской хищной птицы. Девушка застонала от боли, заметалась, задергалась, я сумела лучше разглядеть Нуаду. Он тоже голый; вздыбились и отвердели не только крылья.

– Ох, какая гадость, – фыркнула я, брызнув слюной.

Услышав голос, Нуада вздернул голову и прошипел:

– Ты здесь, женщина?..

Мое тело проплыло вперед, затрепетало, стало наполовину видимым.

– Здесь. – Призрачный мысленный голос эхом отразился от стен.

Нуада отшвырнул девушку:

– Пошла прочь!

Она с трудом встала на четвереньки и выползла в дверь. Нуада тыльной стороной руки вытер окровавленный рот и присел, разглядывая меня.

– Значит, снова пришла ко мне, – самодовольно заключил он.

Желудок опустел, поднялась тошнота.

Примани его, Возлюбленная, – проплыл в сознании мысленный голос.

– Пришла, раз уж ты не осмеливаешься ко мне прийти. – Я соблазнительно выставила одну грудь.

Крылья дрогнули, глаза сощурились.

– Видно, справляешься только с бедными беспомощными девчушками. Не стыдно? – Я схватила рукой другую грудь и наставила на него.

Он облизнулся, не сводя глаз с грудей. Я их погладила, провела ладонями по телу, нарисовала что-то кончиками пальцев на ребрах и голом животе. Он следил за игривыми движениями, глубоко дыша.

– Видно, кроме несчастных девочек… – в паузе одна моя рука полезла между ляжками, другая легла на лобок, напоминая, что он делал в тот вечер, насилуя девушку, – никто тебе не по силам.

Он зашипел, вскочил и метнулся вперед, пытаясь до меня дотянуться окровавленными когтями.

Сегодня богине не придется меня подстрекать; я презрительно хохочу, глядя, как он мечется подо мной из стороны в сторону.

– Если б знал, где найти тебя, показал бы тебе свою силу, – прохрипел он.

– Хочешь знать, где найти меня?

Нуада остановился, уставился вверх.

– Я воплощение богини. Обитаю в храме Муз. Спроси любую беззащитную пленницу, каждая укажет путь к храму.

Физиономия твари расплылась в ухмылке.

– Я приду к тебе сам, и все кругом наполнится не смехом, а воплями.

Я опять рассмеялась, он вновь заметался.

– Найти меня не трудно, Нуада. Трудно мной овладеть. Меня и мою сестру богиню надежно охраняет армия кентавров. – Руки снова легли на груди. – Почти жалко, что ты их не одолеешь. Приятно было бы с тобой позабавиться.

Меловое лицо вдруг покрылось багровыми пятнами.

– «Приятно»?.. – взвизгнул он, быстро и высоко заскакал, когти зацепили видимую ногу, причинив острую боль.

И я мигом исчезла, как толстый мальчишка в игре в выбивного.

– Ох!.. Мать твою! – Я вскочила в постели, схватившись за ногу.

– Что, любимая? В чем дело?

Свет совсем слабый, должно быть, перед сном Кланфинтан погасил лампы и свечи, но все-таки видны три царапины на левой ноге, как будто нанесенные острым орудием. Они на глазах распухают и злобно краснеют.

– Он меня достал…

– Покажи.

Я откинулась, оперлась на локти. Кланфинтан осмотрел ступню, поднялся с мрачным видом, направился к двери.

– Ты куда?

– Никуда. – Он послал мне ободряющий взгляд, открыл створку, за которой обнаружился салютующий страж. – Пойди к целителю, попроси и принеси целебный бальзам от ожогов и укусов насекомых. – Закрыл створку, налил вино в два бокала.

– Спасибо, – улыбнулась я.

– Что случилось?

– Нуада прыгнул, зацепил ногу когтями, и Эпона меня унесла.

Кланфинтан сурово выпятил челюсть.

– Нынешнего визита достаточно? Думаешь, фоморианцы пойдут на храм Муз?

– По-моему, пойдут. Конечно, я точно не знаю, пока не увижу своими глазами, как они выходят из Сторожевого замка. Хотя он определенно писает кипятком.

Кланфинтан озадаченно посмотрел на меня.

– То есть бесится, – пояснила я. – По-настоящему сходит с ума.

Он прошел к краю постели, наклонился, дотронулся до моего лица, сбросил волосы с глаз.

– Нуада заплатит за причиненную тебе боль.

Тон ровный, грозный. Хорошо, что необыкновенный кентавр на моей стороне.

В дверь стукнули, Кланфинтан мгновенно направился к ней.

– Бальзам, господин, – послышался голос стража. – Каролан спрашивает, не требуется ли его помощь.

– Передай, пока не требуется.

Прежде чем вернуться к матрасу, он зажег масляную лампу, понес к нише в стене позади нас. Снова взял мою ногу, разглядывая царапины.

– На самом деле ничего страшного. Просто жжет. – Действительно, жжет, будто я вступила в осиное гнездо, но не хочу ныть и жаловаться.

Он отвел глаза от ступни, серьезно посмотрел на меня:

– Риа, разве ты не знаешь, что душевные раны бывают гораздо опасней телесных?