Читаем Боги грядущего полностью

Она хотела отделаться от загонщика подарками. Она кидала ему куски мяса и вещи древних. Она надеялась, что, довольный полученным, Головня уйдет. Но он не ушел. Напротив, он ощутил еще большее любопытство и жажду знаний. Он ловил реликвии, которые она швыряла, и изумлялся им: никогда и нигде не видел он такого изобилия вещей древних, как у безумной ведуньи. Они валялись повсюду, среди камней и обглоданных костей, среди собачьего дерьма и ветхих шкур, а колдунья ходила по ним, пинала их, ломала их, и не было в ней ни малейшего почтения к ним. Он подбирал эти драгоценности, складывал в укромном месте, рассматривал при свете костра, и душа его приходила в волнение. С таким добром никакой Отец Огневик не был ему страшен — Головня сам мог возводить и свергать вождей. Все бы склонились перед ним!

И были там вещи мелкие и крупные, оплавленные и обломанные, из ржавого металла и неизвестных веществ, разноцветные и прозрачные, плоские и широкие, дырявые и целые, с выемками и наростами, тяжелые и легкие. Загонщик перебирал все это и не мог поверить своим глазам. Откуда здесь взялось такое богатство? Неужто Лед самолично доставлял бабке находки из мертвых мест?

Она плохо видела — Головня понял это почти сразу. Чтобы не набить шишек, она понаставила кругом светильников с оленьим жиром. Но даже с ними колдунья частенько не могла разглядеть Головню, хотя он-то ее видел прекрасно. Может, потому она и приняла его за призрака?

Она легко пугалась, наткнувшись на него в переходах пещеры, и удирала прочь. Он же, следуя за ней, забирался все дальше в горные недра и открывал все новые тайны. Чего только он не насмотрелся в жилище колдуньи! Любые чудеса меркли в сравнении с этим.

Он видел гору черепков с черневшими на них изображениями древних, и ворох полусгнивших книг, громоздившихся точно оплывший глиняный холм. Он видел огромный металлический короб, местами проржавевший до трухи, и слюдяную доску, похожую на огромную застывшую каплю — из доски этой на Головню взирало его же лицо, безошибочно повторявшее каждое движение. Он видел истлевшие морды животных, насаженные на жерди с металлическими остриями, и огромное полотно из шкур, закрывавшее целую стену. А еще он видел кривые палки, подобные той, которой ведьма разила волков. Они валялись вперемешку с порыжевшими от крови ножами и костяными тростинками с острыми наконечниками из железа и меди. Потрясенный, Головня поднял одну из этих палок, произнес заклятье от порчи, оглядел с тревожным благоговением. Какая сила владела бабкой, если она с таким презрением отбрасывала знаки своего могущества?

Концы палки были туго перетянуты сухожилием, выгнутая дугой древесина скрипела от напряжения. Головня осмотрел чудесную вещь, изумленный и восхищенный странной работой, а в голове билась опасная мыслишка: «Возьми, возьми ее себе! Ты — истинный сын Льда. Чего тебе бояться? Возьми — да познаешь могущество Творца плоти!». Но он не внял коварному голосу и отбросил палку, стремглав выбежав из помещения. Он не был готов к тому, чтобы владеть волшебным предметом.

А ведьма не давала ему передышки. Снова и снова она являлась к нему и забрасывала укорами, кляла его гнилую душу, смеялась над ним, уверенная, что он — Отец Ледовик. Она шептала, зловеще разъяв очи:

— У огнеполонников я была как зверь бессловесный, вонючий, а в твоей общине — знак милости богов. И что же, я должна быть признательна тебе? Тьфу на тебя, мерзкий недоносок! Ты был такой же, как все. Моя мать скиталась из общины в общину, пока не пришла к тебе. Никто не хотел приютить женщину с уродкой, лишь ты снизошел до нас. Ты был уверен, что уроды — избранники Льда. Ты сказал: таковы были и древние — гололицые, щуплые, с большими глазами и длинными телами. Ха! Древние были как я — такие же уроды. Не забавно ли? Ты думал, учитель еретиков, я останусь покорной скотиной, какой была в детстве. Ты — дурак, если думал так, Отец Ледовик!

Несчастная ведьма, она измотала Головню хуже любого загона. Усталый и замерзший, он приполз к ней, думая, что обрел спасение, но вместо этого должен был терзаться от страха. Он не знал, что она выкинет в следующее мгновение, и все время держался настороже, вздрагивая от любого шороха.

Зато кормила она его от пуза. Каждый день приносила кусок подгнившего мяса или требухи, оставляла еду на земле — жертва обитателю иномирья, — и отступала, шепча заклинания. Она приносила пищу туда, где впервые узрела его — к выходу из пещеры. Головня был рад этому, потому что спал там же, закутавшись в меховик, всегда готовый выскочить наружу. В каменном мешке он чувствовал себя неуютно — черные своды вжимали его в землю.

Мяса у колдуньи было в избытке — не зря же она служила Льду. Бог плоти и тверди печется о своих чадах. Но однажды она поднесла загонщику ягоды в масле — неслыханная щедрость! — и это было совсем уж непонятно. Кем он был для нее, если она готовила ему такие яства?

Перейти на страницу:

Похожие книги