Богдан Хмельницкий

которые должны были поставить козачество в то стеснительное положение, в каком

желала его содержать Речь-Посполитая. Козаки отвечали, что об этом у них будет рада,

и рада эта произошла 26-го октября, и в тот же день тринадцать старших Козаков

явились к гетману и объявили, что козаки не желают принять ни одного пункта из

условий, предложенных им.

Конецпольский сказал им: «Так как вы не хотите, как прилично верным подданным,

приобрести милость его величества, то за ваше непослушание и своеволие отведаете на

своих, шеях наших сабель, и пролитая кровь останется на ваших душахъ». Депутатов

отпустили. Конецпольский надел на себя вооружение, и с высокого кургана

рассматривал в зрительную трубу козацкий табор. Началось сражение. Козаки

защищались храбро. Битва кончилась поздно. На другой день гетман приказал делать

приготовления к штурму козацкого табора, который стоял за болотом и был окопан. Но

один гайдук передался козакам и объявил им, что поляки замышляют штурм.

Тогда козаки, находя место недостаточно удобным для обороны, хотели

переправиться на другой берег Днепра, но в это время поднялась буря и на реке были

сильные волны. Несколько отважных лодок пустились на Днепр и потонули. Жмайло

приказал сниматься с табора и повел своих Козаков ниже по течению Днепра к

урочищу Старому Городищу над Кураковым озером.

Поляки последовали за ними. Несколько дней прошло в драках. Наконец, козаки,

сильно теснимые, соглашались покориться, но ни за что не хотели выдавать

зачинщиков, ссылаясь на то, что они будут судить их по своему войсковому праву. Они

сменили с гетманства Жмайла и выбрали гетманом Михайла Дорошенко.

Польские коммиссары, съехавшись с козаками, стали им исчислять вины Козаков.

«Вы,—говорили им они,—получили от Речи-Посполитой важные права: хотя большая

часть вас и не шляхетского звания, однако вы по вольности вашей жизни и по правам

на имущества почти сравнены с высшими классами Речи-Посполитой. К удивлению

целого света, Речь-Посполитая прощала вам то, что, по всем правам, заслуживало кары,

и много раз заключала с вами коммиссии, желая прекратить ваши своевольства более

убеждениями, чем строгостью. И теперь вы сделали несколько преступлений: 1) вы

предпринимали морские походы, которые навлекли на Речь-Посполитую

55

войну со стороны Турции; в особенности преступен тот ваш набег, который был

совершен в бытность в Константинополе посла Речи-Посполитой пана конюшего

Збаражского, посланного для окончательного заключения мира; 2) вы сносились с

московским государем, с которым Речь-Посполитая еще не постановила твердого мира

и признавали за ним царский титул, а также сносились с крымским ханом Шегинь-

Гиреем и помогали ему; 3) принимали к себе разных цариков, которые назывались то

московскими, то волоскими государями, и давали притон разным подозрительным

лицам, которые могут быть вредными для Речи-Посполитой; 4) вы самовольно

поставили митрополита, владык и архимандритов при жизни тех особ, которых

правительство считает законно занимающими эти должности; 5) лица шляхетского

звания и владельцы беспрестанно жалуются, что их подданные выходят из

повиновения и потом, называясь козаками, вооруженными купами наезжают на их

имения, посягают на их жизнь, присвоивают грунты, отнимают пожитки, не дают

собирать с их имений доходов; 6) козаки неоднократно нападали на староства, а в

недавнее время напали на город Киев, убили там войта, доброго человека, вашего же

единоверца, других взяли в неволю или отдавали на поруки и [ограбили, напали на

римско католический монастырь, убили священника, отняли у монастыря грунт и

завели на нем хутор, оскорбили наместника подвоеводского и на самого подвоеводу

похвалялись, налагали на города разные поборы, брали себе стации, присвоили себе

юрисдикцию, отнимали городские имущества, и разных особ звания шляхетского,

духовных, мещан и жидов замучили с неслыханным варварствомъ».

Ба это козаки оправдывались так:

«Мы, принося покорность, сами отослали на сейм тех предводителей, которые

ходили на море во время посольства пана Збаражского, представив их в гродский суд,

чему свидетель подвоеводчий, а после мы ходили на море, потому что нам не дали

жалованья, обещанного на прежних коммиссиях. Мы посылали в Москву не для

какого-нибудь договора, а напомнить, чтобы-, по давнему обычаю, не забыли прислать

вам казны. С Шегинь-Гиреем так случилось: товарищи наши вышли на добычу с Дона,

в то время, как ИПегинь-Гирей поссорился с Калгого, волна принесла наших

товарищей к берегу в Крым голодных и оборванных; Шегинь-Гирей их принял к себе

на службу, а так как они ему послужили честно, то он, показывая любовь к польскому

королю, прислал в Запорожье своих послов просить, чтоб мы не нападали на Крым,

чего мы не хотели делать без воли королевской; но так как Шегинь-Гирей обязывался

утвердить присягою мир от всей орды с владениями его величества короля, то нам

казалось справедливым заключить договор с ним. О святейшем патриархе и о

поставленных им духовных его величество знает, и духовные уже объясняли это дело.