Богдан Хмельницкий

Козаки дошли до окрестностей Константинополя в числе ста пятидесяти чаек: это были

длинные суда, из которых каждое управлялось двадцатью гребцами и было обсажено

пятидесятые воинами, вооруженными ружьями и саблями. Эти суда простояли целый

день 18 ребиул-эввела (21 июля) в виду потрясенной страхом столицы падишаха и

повернули назад, а через несколько дней явились снова, но уже не прошли через

пролив, а только сожгли маяк на Босфоре, пограбили тамошния поселения и ушли 2). 7-

го октября они ограбили и отчасти сожгли селение Еникиой на берегу

Константинопольского пролива, потом ушли благополучно, избегнув погони. Ба

следующий год триста чаек отправились к Трапезунту и Синопу; в каждой чайке было

по пятидесяти Козаковъ—следовательно, всех пятнадцать тысяч. Начальник турецких

морских сил, Реджид-паша, с сорока тремя галерами и гальотами плавал вдоль

европейского берега, поджидая Козаков, в чаянии, что они опять направятся к Босфору.

Турецкия суда отступили на семь или на восемь миль от Карагармана, как вдруг с

высоты мачт увидали приближающиеся чайки с «чубатыми». Из целой турецкой

эскадры только двадцать одно судно были в сборе, прочия за безветрием и утомлением

гребцов отстали. Козаки с яростью напали на турецкия галеры: двадцать и даже

тридцать чаек возились около одной галеры. Сильно досталось тогда адмиральской

галере, называемой бапггарда, заметной издали по трем фонарям на задней стороне.

Козаки лезли на её палубу и уже достигали до главной мачты; гребцы на галерах были

Из пленных невольников и готовы были разом с козаками ударить на мусульман, но у

них ноги были в оковах и они могли оказать козакам содействие только в том, что

перестали работать веслами. И другие галеры атаковали козаки. Сражение было

чрезвычайно кровопролитное, и победа явно клонилась на сторону Козаков. Уже

мусульмане падали в отчаянии лицом на землю и взывали раздирающими криками к

аллаху о помощи свыше; на их счастье поднялся сильный ветер, вздулись паруса и

галеры стали освобождаться от вступивших на них Козаков. Турки ободрились,

усердно налили из пушек в окружавшие их козацкия низкие чайки и скоро морское

пространство покрылось обломками разбитых чаек и мноягеством трупов. Едва

тридцать чаек успелп пристать к берегу и козаки, бывшие на них, спаслись бегством.

Сто семьдесят чаек и в них семьсот восемьдесят Козаков достались, туркам в плен и с

торжеством отведены в Константинополь. Это была блистательная победа, какую

когда-либо одеряспвали мусульмане над своими непримиримыми врагами козаками 3).

Пленники осуждены были со скованными ногами работать веслами на турецких

галерах. Тогда турецкий посол отправился к польскому королю с жалобою,

требованием немедленно наказать и укротить Козаков и с угрозами, в случае

неисполнения воли падишаха.

В то же время снова козачесгво раздраясило поляков своим противодействием их

распоряжениям. Козачеетво не хотело знать установленных реестров; вместо шести

тысяч их было десятки тысяч. Весь народ стре-

*) Нашшег, V, 40.

2)

Нашшег, V, 43—44.

3)

Hammer, V, 52.—Collectanea, I, 178—180.

52

лился окозачиться и тем самым вырваться из-под власти старост, панов и вообще

польского строя. «Козаки,—говорит современник Яков Собеский,— утратили свои

древние запорожские обычаи. Прежде они мало знали семейные связи, незнакомы

были с избытком и невоздержанием и, кроме оружия, ничего не знали. Войско их

состояло тогда едва из нескольких тысяч, а теперь масса козачества возрастает

еягедневно; уже не мужество и заслуги дают рыцарское звание: беглецы от плуга и

ремесл из русских провинций наполняют ряды их; толпа невоинственных мужиков

внедряется в права старых и заслуженных воинов; споры и распри испортили их

древние обычаи; благоразумие заменилось грабительством, дисциплина—

необузданным буйством, повиновение начальству—своевольством. Бродячие отряды

по Руси и Литве, в киевском и брацлавском воеводствах, грабят костелы, коронные и

дворянские имения. Когда они идут в поход, толпы их живут грабежом; возвращаясь из

похода, они селятся по коронным и дворянским имениям и отрекаются от всякого

повиновения панам. Немногие из старых воинов возвращаются в Сичу; другие,

обогащенные добычею, занимаются хозяйством, живут с женами и детьми и,

недовольные бездействием, вмешиваются в уличные дрязги и отправляют на сеймы

посольства, защищая права исповедующих греческую веру, не признающую прав

западной церкви» 1).

Из этого современного описания как нельзя яснее видно, что козачество,

распространяясь по Руси, было стражем русской народности, препятствовало

принятому гражданскому порядку в Польше. Полякам еще более необходимо было,

если не совершенно уничтожить козачество, то остановить разлитие этого

воинственного элемента на всю массу русского народонаселения, поставить Козаков в

ограниченное число, в значении исключительно особого военного сословия.

В 1625 году козаки послали своих депутатов с такими смелыми требованиями:

«Обезпечить древнюю православную веру, удалить унитов от церквей и церковных

имений, признать законными духовных, посвященных иерусалимским патриархом, и