Богач, бедняк

Комната, отведенная Билли, была небольшой. В ней стояли две кровати, два небольших письменных стола и два платяных шкафа. Небольшой сундучок, который они послали заранее, стоял под одной из них, а ближе к окну стоял другой сундучок с биркой, на которой значилось «Фурнье».

– Твой сосед по комнате уже приехал. Ты с ним еще не познакомился? – спросил Кроуфорд.

– Нет, – ответил Билли таким тихим, необычным даже для него голосом, что Гретхен подумала: хоть бы этот Фурнье не был задирой, или педерастом, или курильщиком марихуаны. Она вдруг почувствовала себя совершенно беспомощной: жизнь сына больше не зависела от нее.

– Увидишь его за обедом, – сказал Кроуфорд. – Колокол прозвонит с минуты на минуту. – Он с любезной улыбкой повернулся к Вилли и Гретхен. – Всех родителей, конечно, приглашают, миссис Эббот.

Она поймала умоляющий взгляд Билли, словно говоривший: «Пожалуйста, только не сейчас», и не стала поправлять Кроуфорда. Билли еще успеет довести до всеобщего сведения, что фамилия отца – Эббот, а матери – Берк. Но не в первый день.

– Спасибо, Дэвид, – сказала она срывающимся голосом и посмотрела на Вилли. Он покачал головой. – Как любезно со стороны школы пригласить нас.

– Советую тебе, Уильям, – сказал Кроуфорд, указывая на незастеленную койку, – взять три одеяла. Ночи здесь бывают зверски холодные, а начальство не расщедривается на отопление. Они считают, что для становления характера хорошо померзнуть.

– Я сегодня же вышлю тебе одеяла из Нью-Йорка, – сказала Гретхен и повернулась к Вилли: – Как будем с обедом?..

– Проголодалась, дорогая? – В голосе Вилли чувствовалась тоска: Гретхен понимала, что ему меньше всего хочется обедать в школьной столовой без вина.

– Да не очень, – сказала Гретхен, пожалев его.

– Так или иначе, мне к четырем надо быть в городе. У меня встреча, очень… – И не докончил фразы.

Загудел колокол.

– Ну вот, наконец. Столовая в главном здании, где ты регистрировался, Уильям, – сказал Кроуфорд. – А теперь, если не возражаешь, я пойду мыть руки. И помни: если что, обращайся ко мне. – Подтянутый и официальный, в пиджаке с металлическими пуговицами и в потрепанных за три года пребывания в школе белых ботинках, он вышел в коридор, где по-прежнему соперничали друг с другом мелодии с трех проигрывателей, в которых преобладал голос Элвиса Пресли.

– Видно, очень симпатичный мальчик, – сказала Гретхен.

– Посмотрим, каким он будет, когда вы уедете, – заметил Билли. – Я потом вам скажу.

– Ну, тебе пора идти обедать, – сказал отец.

Гретхен чувствовала, что ему не терпится выпить. Хорошо уже, что он не предложил остановиться у одного из трактиров, мимо которых они проезжали, и вел себя все утро как настоящий отец. Так что он заслужил мартини.

– Мы проводим тебя до столовой, – сказала Гретхен. К горлу у нее подступал ком, но она не имела права расплакаться при Билли. Она окинула помещение взглядом. – Здесь будет уютно, когда вы с соседом немножко украсите комнату. К тому же у тебя прелестный вид из окна. – И, резко повернувшись, вышла в коридор.

Они пересекли территорию городка с группами других людей, направлявшихся к главному зданию. Не доходя до выхода, Гретхен остановилась. Пришло время прощаться, а ей не хотелось делать это в толпе родителей и школьников.

– Что ж, – сказала она, давайте прощаться.

Билли обнял мать и быстро поцеловал. Она сумела даже улыбнуться. Потом он пожал руку отцу.

– Спасибо, что привезли меня, – сказал он, повернулся и неторопливо направился к ступенькам, ведущим в здание школы. Он слился с толпой других мальчишек и исчез из виду. Худенькая долговязая детская фигурка безвозвратно ушла из-под материнской опеки, чтобы присоединиться к братству мужчин, до которых теперь только издалека будут доноситься материнские голоса, что когда-то утешали, баюкали и предостерегали.

Гретхен смотрела ему вслед сквозь пелену слез. Вилли обнял ее за плечи, и, благодарные друг другу за теплоту, они молча пошли к машине. Затем поехали сначала по извилистой аллее, потом по обрамленной деревьями улице, шедшей вдоль спортивных площадок, где не было спортсменов, никто не защищал ворота, никто не бежал по дорожкам.

Гретхен сидела на переднем сиденье, сосредоточенно глядя прямо перед собой, и вдруг услышала какие-то странные звуки. Вилли резко остановил машину под деревом. Он всхлипывал, не пытаясь сдержаться, и Гретхен тоже больше не могла держать себя в руках. Она потянулась к нему, и они обнялись, оплакивая Билли, его будущее, себя, свою любовь, все свои ошибки и прежнюю, не получившуюся жизнь.

– Не обращайте на меня внимания, – твердила Рудольфу обвешанная фотоаппаратами девушка, когда Гретхен и Джонни Хит, выйдя из машины и пройдя через стоянку, приблизились к тому месту, где под огромной надписью «Колдервуд» на фоне голубого сентябрьского неба стоял Рудольф. Был день открытия нового торгового центра на северной окраине Порт-Филипа – Гретхен прекрасно знала этот район, так как через него проходила дорога к поместью Бойлена.