Богач, бедняк

И тут Гретхен его вспомнила: бывший сержант с оклахомским акцентом, тот, что ухаживал в ее квартире за всеми женщинами подряд. Акцент у него за это время немного стерся, и, к сожалению, бывший сержант начал лысеть. Она вспомнила также, как несколько лет назад Рудольф уговорил его переехать в Уитби, чтобы впоследствии стать помощником директора в торговом центре Колдервуда. Рудольфу этот человек нравился, хотя сейчас, глядя на Найта, она не понимала, чем он привлекает ее брата. Рудольф говорил ей, что Брэд Найт вопреки внешнему виду умен, прекрасно ладит с людьми и выполняет все приказания с неукоснительной точностью.

– Конечно, я вас помню, Брэд, – сказала Гретхен. – Я слышала, вы незаменимый человек.

– Вы заставляете меня краснеть, мэм, – сказал Найт.

– Мы все незаменимые люди, – улыбнулся Рудольф.

– Нет, не все, – серьезно возразила девушка, не отрывая взгляда от Рудольфа, что не укрылось от Гретхен.

Все, кроме девушки, рассмеялись. «Бедняжка, – подумала Гретхен, – лучше бы тебе смотреть так на кого-нибудь другого».

– А где же ваш отец? – спросил Рудольф у Вирджинии. – Я хочу представить ему мою сестру.

– Он уехал домой, – сказала девушка. – Ему не понравилось кое-что в речи мэра. Мэр говорил только о вас и ни слова – о нем.

– Просто я родился здесь, и, по-видимому, мэр считает это своей заслугой, – пошутил Рудольф.

– И потом, ему не понравилось, что она все время снимает только вас. – Вирджиния махнула рукой в сторону мисс Прескотт, которая, отойдя на несколько шагов, снимала их группу.

– Случайности нашей профессии, – заметил Джонни Хит. – У него это пройдет.

– Вы не знаете моего отца, – сказала девушка. – Вам лучше позвонить ему и успокоить.

– Позвоню позже, если будет время, – небрежно бросил Рудольф. – Кстати, мы все собираемся через часок пойти куда-нибудь выпить. Может, вы с Брэдом составите нам компанию?

– Мне нельзя появляться в барах, вы же знаете, – сказала Вирджиния.

– Хорошо, в таком случае пошли ужинать, – сказал Рудольф. – Брэд, поболтайся тут и, если начнутся потасовки, разнимай дерущихся. Попозже молодежь начнет танцевать. Не давай им слишком уж разойтись.

– Я буду требовать, чтоб они танцевали менуэт. Пошли, Вирджиния, – продолжал Найт, – я угощу тебя апельсиновой шипучкой, которую бесплатно предлагает фирма твоего отца.

Очень неохотно Вирджиния позволила Найту увести себя.

– Мужчина не ее мечты, это очевидно, – глядя им вслед, заметила Гретхен.

– Не вздумай заикнуться об этом Брэду, – сказал Рудольф. – Он спит и видит, как бы жениться на ней, войти в их семью и создать новую империю…

– Она милая девушка, – сказала Гретхен.

– Довольно милая, особенно если учесть, что она – дочь босса, – сказал Рудольф.

Рудольфа остановила грузная женщина, нарумяненная, с подведенными глазами, – тюрбан делал ее похожей на персонаж из фильма двадцатых годов.

– Eh bien, mon cher Rudolph, – сказала она, кокетливо прищурясь и жеманно кривя губы, – tu parles français toujours bien?[20]

Рудольф официально поклонился:

– Bonjour, M-lle Lenaut. Je suis très content de vous voir[21]. Разрешите представить вам мою сестру миссис Берк. И моего друга мистера Хита.

– Рудольф был самым блестящим моим учеником, – сказала мисс Лено, закатывая глаза. – Я была уверена, что он далеко пойдет. Это было ясно по всему, что он делал.

– Вы слишком добры, – сказал Рудольф, и они пошли дальше. – Когда я учился у нее, я писал ей любовные письма, – сказал он с усмешкой. – Но никогда их не отсылал. Папа однажды обозвал ее французской шлюхой и ударил по лицу.

– Я никогда об этом не слышала, – сказала Гретхен.

– Ты о многом не слышала.

– Как-нибудь вечером давай сядем, и ты расскажешь мне про Джордахов.

– Как-нибудь вечером.

– Ты, наверное, испытываешь огромное удовлетворение, вернувшись в свой город в такой день, – заметил Джонни.

– Это уже другой город, – немного подумав, сказал Рудольф. – Пошли, посмотрите, чем мы торгуем.

Он провел их по магазинам. Приобретательский инстинкт, по мнению Колина, был слабо развит у Гретхен, и вид этого умопомрачительного обилия товаров, этого гигантского скопления выставленных для продажи вещей, потоком поступающих с фабрик Америки, раздражал ее.

Все – или почти все, – что возмущало Гретхен в эпохе, в которую она жила, было втиснуто в этот конгломерат белых зданий, и собрал все это под одной крышей благодаря своему уму ее мягкий, скромный и любимый брат. Когда он станет рассказывать ей историю Джордахов, она дополнит ее главой о себе.

После магазинов Рудольф провел их по театру. В тот вечер его открывала труппа из Нью-Йорка, которая привезла комедию, и когда они зашли в зал, там шла репетиция со светом. Здесь вкус старика Колдервуда не был принят во внимание. Тускло-розовые стены и обитые темно-красным плюшем стулья смягчали голую строгость стен, и по тому, как режиссер добивался сложных световых эффектов, Гретхен поняла, что за кулисами стоит дорогое оборудование. Впервые она на миг пожалела, что ушла из театра.

– Прелестный театр, Руди, – сказала она.