Богач, бедняк

– Я вот что сделал, – деловым тоном начал Бойлен, – купил тебе билет в круиз вокруг Европы на «Куин Мэри». Отплываешь через две недели, так что у тебя достаточно времени повидать друзей, получить паспорт и закончить все необходимые дела. Я думаю, тебе следует посмотреть Лондон, Париж, Рим и прочее, как полагается. Собственно, настоящее образование начинается после колледжа. Вы согласны, мистер Найт?

– Я не смогу, – ставя бокал на столик, сказал Рудольф.

– Почему? – удивился Бойлен. – Ты всегда мечтал побывать в Европе.

– Когда мне это будет по средствам.

– О, дело только в этом? – снисходительно рассмеялся Бойлен. – Ты неправильно меня понял. Это мой подарок. Мне кажется, путешествие пойдет тебе на пользу. Избавишься от некоторой провинциальности – только не обижайся. Может быть, в августе я присоединюсь к тебе где-нибудь на юге Франции.

– Спасибо, Тедди, но я не могу.

– Жаль, – пожал плечами Бойлен. – Впрочем, умный человек сам знает, когда принять подарок, а когда отказаться. Даже если речь идет о сухой дыре, – заметил он, кивнув в сторону Брэда. – Конечно, если у тебя более интересные планы…

– С завтрашнего дня я начинаю работать у Колдервуда на полной ставке.

– Беднягу ожидает скучное лето, – заметил Бойлен. – Меня удивляют твои вкусы. Ты предпочитаешь продавать кастрюли и сковородки неряшливым домохозяйкам в захолустном городке, вместо того чтобы съездить во Францию. Впрочем, тебе виднее. А что после лета? Ты решил заняться правом, как я тебе советовал, или постараешься попасть на дипломатическую службу?

Вот уже больше года Бойлен уговаривал Рудольфа выбрать одну из этих профессий. Сам Бойлен отдавал предпочтение юриспруденции. «Молодому человеку, наделенному лишь тем, что он – личность и обладает умом, – писал он Рудольфу, – юриспруденция открывает дорогу к власти и богатству. Америка – страна юристов. Часто хороший адвокат держит в руках компанию, которая его наняла, и постепенно становится ее хозяином. Мы живем в сложное время, и чем дальше, тем оно сложнее. Юрист, хороший юрист, – единственный надежный проводник, который помогает нам пробраться сквозь дебри сложностей, и за это он получает соответствующее вознаграждение. Даже в политике… Посмотри, сколько юристов занимают кресла в Сенате. Почему бы и тебе не сделать подобную карьеру? Видит Бог, стране выгоднее пользоваться услугами человека с твоим интеллектом и характером, чем содержать на Капитолийском холме некоторых из этих клоунов-проходимцев. Или подумай о службе в Госдепартаменте. Нравится нам или нет, но мы правим миром или должны им править. Мы должны поставить своих лучших людей на посты, дающие им возможность влиять на наши собственные действия и действия наших друзей и наших врагов».

Бойлен был патриотом. Будучи конформистом, он по лености или по утонченности натуры по-прежнему придерживался твердых убеждений относительно того, что в общественной жизни надо быть порядочным человеком. Рудольф слышал от него хвалебные отзывы только об одном вашингтонском деятеле – министре военно-морского флота Джеймсе Форрестоле. «Будь ты моим сыном, – писал далее Бойлен, – я не дал бы тебе другого совета. На дипломатической службе ты не будешь много получать, но будешь вести жизнь джентльмена среди джентльменов, и мы все будем гордиться тобой. Ничто не помешает тебе хорошо жениться и дорасти до посла. Я буду рад оказать тебе любую посильную помощь. Наградой мне будет, если раз в два-три месяца ты пригласишь меня в посольство на обед и я смогу сказать себе, что в известной мере всему этому способствовал».

Вспомнив это, а также то, как Колдервуд в ярости смотрел на фотографию своих трех дочерей, Рудольф с гнетущим чувством подумал, что всем хочется иметь сына. Сына сообразно своему собственному, пристрастному, немыслимому представлению.

– Ты не ответил на мой вопрос, Рудольф, – настаивал Бойлен. – Что же ты выбрал?

– Ни то ни другое, – ответил Рудольф. – Я обещал Колдервуду проработать у него по крайней мере год.

– Ясно. Насколько я понимаю, ты не метишь высоко, – разочарованно сказал Бойлен.

– Нет, это не так. Но я иду своим путем.

– Что ж, значит, твоя поездка в Европу отменяется, – сказал Бойлен. – Не смею больше задерживать – вас ждут друзья. Рад был с вами познакомиться, мистер Найт. Если когда-нибудь снова выберетесь из Оклахомы, приезжайте опять ко мне вместе с Рудольфом. – Он допил шампанское и вышел из комнаты в своем твидовом, безупречно сидящем пиджаке, с пестрым шелковым платком на шее.

– Ну… – протянул Брэд. – Зачем мы сюда приезжали?

– Когда-то у него что-то было с моей сестрой, – ответил Рудольф. И направился к двери.

– От этого мерзавца мурашки идут по коже, верно?

– Нет, – сказал Рудольф. – Далеко не так. Пошли отсюда.

Брэд заговорил, когда они уже выехали за ворота:

– У этого типа что-то странное с глазами. Не могу понять! Такое впечатление, будто кожу вокруг глаз… – Он замолчал, подбирая подходящее сравнение. – …будто кожу… подтянули, что ли. Ха, знаешь что? Спорим, он только что сделал пластическую операцию.