Бог всегда путешествует инкогнито

— Если у вас есть вопросы, предлагаю вам их задать, а мы, в свою очередь, постараемся максимально полно на них ответить. Регистраторы с микрофонами ходят по залу. Если вы хотите высказаться, сделайте им знак подойти.

Начался сеанс вопросов-ответов, который длился целый час. Тот из директоров, к кому был обращен вопрос, отвечал прямо из-за стола. Некоторые говорили лаконично, некоторые долго и нудно, усыпляя публику многочисленными деталями.

— Теперь я передаю слово нашему президенту, Марку Дюнкеру, кандидату на следующий срок. Он ознакомит вас с собственным взглядом на создавшуюся ситуацию и представит вашему вниманию свою стратегию на будущее.

Дюнкер встал и решительным шагом направился к центру сцены, где располагалась трибуна с пюпитром, к которому крепился микрофон. В отличие от Керьеля он не стал говорить, сидя за столом, хотя стол был оборудован точно так же. Он предпочел отделиться от остальных, явиться в образе лидера.

В зале стало тихо. Его выступления явно ждали.

— Друзья мои, — произнес он притворно-дружеским тоном, которым вполне владел, когда ему было надо. — Дорогие мои друзья, прежде всего позвольте вас поблагодарить за то, что вас сегодня так много. Я очень признателен вам за преданность нашему предприятию и за ваш интерес к его будущему…

Негодяй был неотразим…

— Мы оказались в парадоксальной ситуации: предприятие никогда не было в такой хорошей форме, и о том свидетельствуют результаты, с которыми вас ознакомил мой финансовый директор. И в то же время курс наших акций никогда не падал так низко…

Его уверенность в себе и огромная харизма болезненно напомнили мне о моих собственных недостатках и слабостях. Как я буду выглядеть на фоне такого блестящего оратора?

— В тех практиках, за которые нас критикует пресса, и в особенности один журналист, нет ничего экстраординарного. В нашей профессии они как разменная монета и, как правило, никого не шокируют. Но мне хотелось бы надеяться, что вся эта критика и все нападки — не более чем зависть сильных по отношению к слабым.

Быстро же он среагировал. Чью же сторону займут сидящие в зале? Сторону «больших», потому что у них в руках больше акций, или сторону «малых», которых он квалифицирует как «слабаков»?..

— К несчастью, я должен сообщить вам одну вещь. У истоков наших неприятностей стоит, вероятнее всего, информатор из нашего же предприятия. Паршивая овца, которая снабдила клеветнической информацией журналистов, а они ею воспользовались для своей грязной наживы. Мне как руководителю горько это сознавать, но в яблоке завелся червь, в наши ряды затесался предатель. Его происки пошатнули котировки нашей организации. Пока ему удается от нас ускользнуть, но я при всех даю слово его уличить и прогнать, как он того и заслуживает.

Мне вдруг захотелось исчезнуть, улететь, телепортироваться. Я изо всех сил сохранял на лице бесстрастное выражение, а внутри у меня кипел стыд вперемешку с чувством вины.

По залу прошла волна аплодисментов. Дюнкеру удалось направить злость мелких акционеров на таинственного незнакомца, а сам он выступал в роли заступника, пришедшего восстановить справедливость.

— Все это скоро станет всего лишь дурным воспоминанием, — продолжал он. — Даже разрушительные циклоны не могут помешать траве вырасти снова. Истина заключается в том, что наше предприятие на подъеме и наша стратегия обещает многое…

И он, с видом полного довольства собой, принялся перечислять все достоинства своих стратегических начинаний, подчеркивая, что не отступит ни на шаг, проводя их в жизнь.

Он закончил речь под аплодисменты директоров и приглашенных, сидевших в креслах по ту сторону стола. Довольно солидная часть зала тоже зааплодировала. Спокойно выждав, пока зал затихнет, он продолжил очень тихим голосом:

— Получилось так, что в последнюю минуту у нас обозначился еще один кандидат… Кандидатура, скажем так… несколько сумасбродная…

Я вжался в кресло.

— …поскольку этот человек состоит у нас на жалованье. Он еще молод, и работает у нас всего несколько месяцев… Так сказать, пришел прямо со школьной скамьи.

Среди присутствующих раздались смешки. Я еще больше вжался в кресло.

Я бы отдал сейчас что угодно, лишь бы оказаться где-нибудь в другом месте.

— Я хотел его отговорить, чтобы вы не тратили время попусту, но потом сказал себе, что всем нам, после того что случилось на Бирже, недурно будет улыбнуться друг другу. Если у него нет ощущения смехотворности происходящего, то у нас-то чувство юмора осталось…

Из зала послышались насмешливые восклицания, и Дюнкер спокойно отправился на место. На его губах играла довольная ухмылка.

Меня просто ошеломила подлость и гнусность последнего высказывания.

Проходя мимо меня, он повернул голову и смерил меня презрительным, сардоническим взглядом.

Не успел он сесть на место, как финансовый директор взял со стола микрофон:

— Итак, я передаю слово второму кандидату в президенты общества, месье Алану Гринмору.

Я сглотнул, и внутри у меня все сжалось, желудок просто прирос к позвоночнику. Тело налилось свинцом, словно меня вместе с креслом закатали в бетон.