Мгновение спустя При уже был рядом со мной. Зайзи замешкалась, но, явно не желая прикасаться к странному существу, отодвинулась. Руки При легли мне на плечи, и по коже разлилась благословенная прохлада. Она меня не исцелила, но немного уняла агонию. Позволила разобраться в мыслях.
Не отрываясь от меня, При повторил:
– Сатто…
Я оттолкнула Зайзи.
– Выживу, – простонала, но даже сейчас боль была такой сильной, что я почти об этом жалела. Я встретилась взглядом с Сайоном. Своей позой – плечи поникли, голова опущена, спина согнута, – он лишь отдаленно напоминал того Сайона, которого я знала. Он не смотрел мне в глаза.
– Взгляни на меня! – потребовала я.
Он повиновался. Будь я в лучшем состоянии, его потрясающий облик внушил бы мне благоговейный трепет. Однако сейчас ни в сознании, ни в израненном теле не оставалось места для благоговения.
– Возьми меня с собой, – выдавила я.
– Айя, – руки мамы у моих ожогов замерли.
Я продолжила, изо всех сил стараясь не обращать внимания на обожженную кожу:
– Возьми меня с собой. Сделай звездной матерью.
Чувство вины на лице Сайона сменилось потрясением, даже гневом.
– Нет.
С таким же успехом он мог бы залепить мне пощечину своей огненной рукой.
– Как ты смеешь…
Он подплыл ближе, но не слишком, чтобы не навредить мне.
– Звезда должна умереть, прежде чем родится другая. И даже если возникнет необходимость… ты умрешь. – Его голос, хоть и тихий, был тверд, как гранит в его соборе в Элджероне. – К тому же… – Он помолчал. Окружавший его ореол небесного света задрожал. – К тому же я причиню тебе боль. – Его взгляд переместился на кровавое месиво на моей спине, он помрачнел. – Еще больше боли. Я этого не вынесу. Не вынесу, если ты будешь смотреть на меня так, как смотрели звездные матери. Я не посмею истерзать твой дух.
– Но…
– Айя. – Он произнес мое имя так нежно, что на глаза навернулись слезы. – Из всех законов Вселенной, связывающих меня, необходимость делать смертных звездными матерями ненавистна мне больше всего.
Я вся задрожала. От ожогов, от разбитого сердца, от того, как рыдала душа. Тихо, едва слыша саму себя, я спросила:
– Разве я тебе не нужна?
Он приблизился, его жар, хоть и сдерживаемый, почти обжег Зайзи, и она отпрянула. Прохлада от рук При усилилась, у меня даже застучали зубы. Энера не сдвинулась с места. Сайон присел на корточки, по-прежнему не касаясь пола. В глазах – отчаяние, губы искривлены мукой.
– Я не могу быть с тобой.
У меня по щеке скатилась слеза.
– Всякий раз, когда я любил, я терял. – Его голос был подобен тлеющему угольку, последнему, оставшемуся в море пепла. – Таково Мое бремя.
К горлу подступали рыдания. Я потянулась к нему, несмотря на вспыхнувшую по новой боль в ожогах. Однако не успела я приблизиться даже на длину ладони, как его аура обожгла мне кончики пальцев, и я инстинктивно одернула руку.
Сайон опустил голову. С его щеки скатились тончайшие частички сусального золота. Он поймал одну, парящую в воздухе, и удивленно на нее воззрился, как на свои руки в тот день, когда впервые проснулся в моей постели. Словно не видел ничего подобного прежде.
Словно не знал, что способен плакать.
– Сатто, – настойчиво повторил При.
Сайон отплыл, оставляя за собой дорожку из золотистых искр, кружащихся в воздухе. Вглядываясь в мое лицо, он соединил вместе пальцы и свернул собственный свет в спираль, пока она не затвердела, превратившись в золотое кольцо. Сайон позволил ему опуститься на обугленную тумбочку.
– Мы всегда будем связаны, Айя Рожанская, – слабо проговорил он голосом, полным тоски и сожаления – в нем было все то трагическое, о чем пишут поэты или изображают художники. – Я всегда буду за тобой наблюдать. Когда ты почувствуешь на лице свет Солнца, знай: это Я. Всегда Я.
Из глаз ручьями лились слезы, и не только потому, что При отошел и холод его рук исчез.
– Сайон, нет! Прошу!..
Но что еще нам оставалось?
Он склонил голову. От ослепительной вспышки у меня перед глазами заплясали темные пятна. Когда они рассеялись, Сайон и При исчезли.
Часть 2
Глава 11
Взошел Солнце.
И поднимался каждое утро уже три недели. Словно никуда не пропадал.
Вот только он пропал. И мне еще предстояло почувствовать его теплые лучи, падающие на меня сверху. Мне еще предстояло выйти на улицу.
Сайон сильно меня ранил. Во всех возможных отношениях. Не нарочно. Я его не винила – даже на пике отчаяния, даже корчась от боли. Даже когда сама того хотела.
Он хотел остаться. И стыдился своего желания.
Вспоминая его сияющее лицо со страдальческим выражением, когда он взглянул на меня, прежде чем исчезнуть, я чувствовала, словно меня рассек только что выкованный серп. Каждый раз.
Воспоминание причиняло больше боли, чем раны.