Бог Солнца

Мгновение спустя При уже был рядом со мной. Зайзи замешкалась, но, явно не желая прикасаться к странному существу, отодвинулась. Руки При легли мне на плечи, и по коже разлилась благословенная прохлада. Она меня не исцелила, но немного уняла агонию. Позволила разобраться в мыслях.

Не отрываясь от меня, При повторил:

– Сатто…

Я оттолкнула Зайзи.

– Выживу, – простонала, но даже сейчас боль была такой сильной, что я почти об этом жалела. Я встретилась взглядом с Сайоном. Своей позой – плечи поникли, голова опущена, спина согнута, – он лишь отдаленно напоминал того Сайона, которого я знала. Он не смотрел мне в глаза.

– Взгляни на меня! – потребовала я.

Он повиновался. Будь я в лучшем состоянии, его потрясающий облик внушил бы мне благоговейный трепет. Однако сейчас ни в сознании, ни в израненном теле не оставалось места для благоговения.

– Возьми меня с собой, – выдавила я.

– Айя, – руки мамы у моих ожогов замерли.

Я продолжила, изо всех сил стараясь не обращать внимания на обожженную кожу:

– Возьми меня с собой. Сделай звездной матерью.

Чувство вины на лице Сайона сменилось потрясением, даже гневом.

– Нет.

С таким же успехом он мог бы залепить мне пощечину своей огненной рукой.

– Как ты смеешь…

Он подплыл ближе, но не слишком, чтобы не навредить мне.

– Звезда должна умереть, прежде чем родится другая. И даже если возникнет необходимость… ты умрешь. – Его голос, хоть и тихий, был тверд, как гранит в его соборе в Элджероне. – К тому же… – Он помолчал. Окружавший его ореол небесного света задрожал. – К тому же я причиню тебе боль. – Его взгляд переместился на кровавое месиво на моей спине, он помрачнел. – Еще больше боли. Я этого не вынесу. Не вынесу, если ты будешь смотреть на меня так, как смотрели звездные матери. Я не посмею истерзать твой дух.

– Но…

– Айя. – Он произнес мое имя так нежно, что на глаза навернулись слезы. – Из всех законов Вселенной, связывающих меня, необходимость делать смертных звездными матерями ненавистна мне больше всего.

Я вся задрожала. От ожогов, от разбитого сердца, от того, как рыдала душа. Тихо, едва слыша саму себя, я спросила:

– Разве я тебе не нужна?

Он приблизился, его жар, хоть и сдерживаемый, почти обжег Зайзи, и она отпрянула. Прохлада от рук При усилилась, у меня даже застучали зубы. Энера не сдвинулась с места. Сайон присел на корточки, по-прежнему не касаясь пола. В глазах – отчаяние, губы искривлены мукой.

– Я не могу быть с тобой.

У меня по щеке скатилась слеза.

– Всякий раз, когда я любил, я терял. – Его голос был подобен тлеющему угольку, последнему, оставшемуся в море пепла. – Таково Мое бремя.

К горлу подступали рыдания. Я потянулась к нему, несмотря на вспыхнувшую по новой боль в ожогах. Однако не успела я приблизиться даже на длину ладони, как его аура обожгла мне кончики пальцев, и я инстинктивно одернула руку.

Сайон опустил голову. С его щеки скатились тончайшие частички сусального золота. Он поймал одну, парящую в воздухе, и удивленно на нее воззрился, как на свои руки в тот день, когда впервые проснулся в моей постели. Словно не видел ничего подобного прежде.

Словно не знал, что способен плакать.

– Сатто, – настойчиво повторил При.

Сайон отплыл, оставляя за собой дорожку из золотистых искр, кружащихся в воздухе. Вглядываясь в мое лицо, он соединил вместе пальцы и свернул собственный свет в спираль, пока она не затвердела, превратившись в золотое кольцо. Сайон позволил ему опуститься на обугленную тумбочку.

– Мы всегда будем связаны, Айя Рожанская, – слабо проговорил он голосом, полным тоски и сожаления – в нем было все то трагическое, о чем пишут поэты или изображают художники. – Я всегда буду за тобой наблюдать. Когда ты почувствуешь на лице свет Солнца, знай: это Я. Всегда Я.

Из глаз ручьями лились слезы, и не только потому, что При отошел и холод его рук исчез.

– Сайон, нет! Прошу!..

Но что еще нам оставалось?

Он склонил голову. От ослепительной вспышки у меня перед глазами заплясали темные пятна. Когда они рассеялись, Сайон и При исчезли.

Часть 2

Он провел пальцем вниз по моему позвоночнику, а губами – по шее, бормоча что-то на языке, слишком прекрасном для понимания.

Его слова походили на обещание.

Глава 11

Взошел Солнце.

И поднимался каждое утро уже три недели. Словно никуда не пропадал.

Вот только он пропал. И мне еще предстояло почувствовать его теплые лучи, падающие на меня сверху. Мне еще предстояло выйти на улицу.

Сайон сильно меня ранил. Во всех возможных отношениях. Не нарочно. Я его не винила – даже на пике отчаяния, даже корчась от боли. Даже когда сама того хотела.

Он хотел остаться. И стыдился своего желания.

Вспоминая его сияющее лицо со страдальческим выражением, когда он взглянул на меня, прежде чем исчезнуть, я чувствовала, словно меня рассек только что выкованный серп. Каждый раз.

Воспоминание причиняло больше боли, чем раны.