Бог смерти не любит яблоки

— Предположительно — подписание договора. Оно было назначено на сегодняшний вечер. Однако, осталось всего шесть часов, и…

— Значит, нам нужно поторопиться, — усмехнулся Танатос, выскальзывая наружу. — К слову, я жду от тебя материалы. Считаю, что я честно их заслужил.

— Считаю, что если ты что-то честно заслужил, то взбучку, — ответила она сухо. — Пообещай мне в следующий раз отступить, как только я скажу.

— Обойдёмся без обещаний, — пожал плечами он. — В конечном итоге, мы остались в выигрыше, верно?

Она зло сверкнула глазами.

— Ты мог умереть, Танатос. Нам всем очень повезло, что ты не умер. Ты можешь себе представить катастрофу, которая произошла бы в таком случае? И плевать вообще на все мои эмоции и чувства, нежные и не очень. Но ты можешь вообразить политические последствия, хоть на секунду?

— Я же не умер.

— Слава всему. Но…

— Я взрослый мальчик, Ли, — сказал он не без раздражения, делая шаг прямо к ней. — И я знаю, в какой ситуации и насколько могу рисковать.

— Правда? — уточнила она. — Уж прости, но со стороны это выглядело, как огромный риск. Который мог оправдать себя, а мог обернуться неимоверной катастрофой. Для договора, для Гвады, для Коалиции, для… для меня. Не смей больше так поступать! Никогда!

Танатос приоткрыл было рот, чтобы ответить — и тут вспомнил Деймоса.

“Если хочешь сказать что-то глупое…”

Ну что ж. Вот тут и стоит проверить, насколько советы слегка безумного брата работают.

Танатос не позволил себе задуматься. Он знал, что, если начнёт анализировать, то увязнет в этом анализе накрепко — как и в сомнениях. Да, он никогда не целовал Ли в реальности. В вирте много раз, конечно, но то вирт. Там всё было проще. Без имён и лиц, без завтра, без там… Только здесь и сейчас, только пустое обещание “вернуться к тебе после войны”, в которое тогда не верили они оба…

Он знал: нельзя задуматься. Потому он просто шагнул вперёд, бережно обнял её за плечи и поцеловал.

В первый момент она не ответила ему.

Застыла изваянием, как будто окаменела под его руками. Страх? Отрицание? Он собрался уже было отстраниться, а потом, возможно, прочесть Деймосу длинную лекцию о вредности его советов. Но не пришлось: как раз в тот момент, когда он дёрнулся назад, она вдруг судорожно всхлипнула в поцелуй и будто сломалась где-то внутри.

Теперь уже она тянулась к нему, стискивала судорожно пальцы на его плечах, прижималась всем телом так, чтобы не оставить расстояния. Он чувствовал дрожь, пробивающую её, и всё, что мог — прижимать её к себе, успокаивающе и бережно. Она казалась хрупкой и очень ранимой, знакомой и незнакомой одновременно. Она была слабее его во много раз, но он позволил ей вести себя, направлять. Он следовал за ней, как идут за путеводной нитью, ловил каждое движение и просто отвечал на него, как будто они танцевали. Осторожность и лёгкость постепенно перерастали в страсть, он прижался спиной к стене, обнимая её и позволяя ей делать всё, что заблагорассудится.

И себе тоже.

Их руки блуждали по телам друг друга, они не могли насытиться и, пожалуй, делили эту жадность на двоих: столько потраченных впустую дней и ночей, столько времени, столько всего… потерянного. То, что могло быть прожито, испытано, создано.

Её пальцы путались в застёжках стандартной больничной накидки. И не то чтобы у Танатоса были возражения по сути вопроса, но…

— Не здесь, — шепнул он, осторожно поцеловав её за ухом. — Не сейчас.

Ли сдавленно застонала, прижимаясь лбом к его груди.

— Да, — пробормотала она. — Не время. Не место.

Она глубоко вздохнула. Он обнял её покрепче, и сам осторожно успокаивая весьма заинтересованный в продолжении организм. Спасибо медицинскому вирту и общей способности богов новой эры контролировать реакции своего тела, ему это сделать было несколько проще, чем человеку стандартной модели.

— Договор, — сказала она со вздохом, отстраняясь и возвращая — как минимум внешне — спокойствие. Это интересно сочеталось с припухшими, зацелованными губами и общим взъерошенным видом — но, право, Танатосу в этом вопросе совершенно не хотелось привередничать. — Нам надо работать.

— Надо, — усмехнулся он. — И кое-кто задолжал мне информацию.

— Будет тебе информация, — отмахнулась она. — Сомневаюсь, что ты придёшь в восторг по поводу некоторых пунктов, но такова уж жизнь. Тем не менее я тебе говорю — официально, заметь — что больше ни в каких операциях на территориях Гвады ты участвовать не будешь. Как минимум до того момента, как мы обсудим субординацию.

Танатос подумал, что некоторые возможности надо просто ловить за хвост, и быстро уточнил:

— Есть шанс, что мы могли бы поговорить о субординации подробнее у меня в апартаментах сегодня вечером? После всех официальных мероприятий.

Ли застыла на пару мгновений, но после тряхнула головой и ответила ему твёрдым, чуть вызывающим взглядом.

— Если документы будут подписаны успешно? Тогда, вполне вероятно, у нас действительно будет время… дополнительно обсудить субординацию.

— Отлично. Я позабочусь о камерах.

— Договорились. С меня ужин.

Они переглянулись, как заговорщики, обсуждающие штурм вражеской цитадели.