Бог пятничного вечера

– Я разговаривал сегодня утром с юристом НФЛ. Их команда изучила юридические требования и считает, что они смогут договориться с властями на местах, где ты будешь играть, поскольку наложенные на тебя ограничения имеют местный характер и регулируются законами штата. Ты уже исполнил федеральный закон, зарегистрировавшись по месту жительства, и поскольку жить на стадионах не будешь, а будешь там только играть, твои шансы, по их мнению, весьма высоки. Еще он сказал, что лига готова обеспечить безопасность болельщиков через предоставление полицейского эскорта, который будет рядом с тобой при посадке на самолет, в раздевалке, во время интервью или при выезде из дома. Это будет полная круглосуточная защита.

– Звучит до боли знакомо.

По всей видимости, Вуд подготовился как следует.

– Лига считает, что закон будет смотреть на тебя во многом так же, как смотрит на дальнобойщика, чье рабочее место – дороги и трассы по всей стране. Или, возможно, как на мелкого предпринимателя, выполняющего работу в домах других людей. Дальнобойщикам, мелким предпринимателям и другим разрешается работать, где они хотят, лишь бы они сообщали, в каком месте они будут, и предоставляли другую возможную в каждом конкретном случае информацию. К примеру, дорожные маршруты или те места, где они будут работать. В нашем случае это стадионы и тренировочные поля.

– А отели, где мы будем останавливаться перед играми?

– Закон гласит, что ты должен предоставлять информацию о своем местонахождении, если отсутствуешь по месту регистрации семь или больше дней. Лига обещает позаботиться, чтобы ты не задерживался нигде дольше чем на семь дней. Но если вдруг такое случится, например, во время игр плей-офф или еще чего, они решат вопрос с властями и обеспечат тебе временную регистрацию. Даже, если потребуется, доставят домой на самолете.

Я прислонился к фургону.

– Давай представим, просто представим, что они преодолеют юридические трудности. А как быть с ненавистью болельщиков к тому субъекту, осужденному за изнасилование несовершеннолетних? К тому извращенцу, который заснял все это на видео для последующего просмотра? Да, и не будем забывать про наркотики, которыми он напичкал их, чтобы те не сопротивлялись. На этот счет представитель лиги ничего не сказал?

– Нет. – Вуд поддел носком камешек. – Вообще-то мы об этом не говорили.

– Дай мне знать, когда скажет. – Рей слушал наш разговор с горячим интересом. – Послушайте, ребята, даже если я попытаюсь и даже если каким-то чудом попаду в какую-нибудь команду как, вероятно, самый старший в списке игроков, все женщины на стадионе и у экранов телевизоров будут ненавидеть меня лютой ненавистью, бойкотировать игры, подписывать петиции с требованием запретить мне играть.

Вуд еще не закончил.

– ESPN, CNN, «Фокс» – все проводили опрос. Тридцать семь процентов опрошенных сказали, что ты уже понес заслуженное наказание. Они говорят: «Пусть играет». Пятьдесят три процента готовы позволить тебе вернуться в лигу, если ты учредишь какой-нибудь фонд для подвергшихся жестокому обращению и насилию женщин и станешь защитником интересов детей – жертв сексуальных преступлений. То есть ты как-то должен показать, что усвоил урок.

– И что же это за урок?

– Что ты раскаиваешься, сожалеешь о своем преступлении, причем глубоко. Глубоко и искренне.

– А сколько процентов хотят получить мою голову на блюде?

Вуд помолчал.

– Я просто перечисляю твои возможности.

– Если позвонят еще, у меня в настоящее время нет профессионального представительства. И искать его я не намерен. – Вуд заметно приуныл. – Но высока вероятность того, что мне все еще будет нужен адвокат.

Вуд почесал голову.

– Не уверен, что я тебе подойду. В последнее время юридической работы было мало. Так, иногда, по мелочи – развод, составление завещания или продажа дома.

– А спортсменов не представлял?

Вуд пожал плечами.

– Мне надо, чтобы ты был моим адвокатом, прежде чем я попрошу тебя поговорить с командой.

Вуд нахмурился.

– Не собираешься посвятить меня в свои планы?

– На другой стороне этого холма живет девушка. Она прячется в монастырском саду, занимается с детьми, потому что стыдится своего прошлого.

Вуд повернулся к Рею.

– Ты знал?

Рей раскурил свою трубку.

Вуд покачал головой.

– Я думал, мы друзья. – Устремив взгляд через лобовое стекло, мужчина проворчал себе под нос: – И что я ей плохого сделал?

– Ты был его другом, – ответил Рей сквозь легкое облачко дыма.

Вуд согласно пожал плечами.

– Ну да, само собой.

В ту ночь, точнее, утро, когда меня арестовали, я проснулся на разминку в три часа, как обычно, оделся и вошел в лифт, направляясь в фитнес-центр в вестибюле. Это последнее, что я помню. Последующие двадцать четыре часа выпали из памяти. Помню только, что проснулся в гостиничном номере, который не был моим, в окружении трех женщин. Одри среди них не было. Говоря по правде, я не помню, как просыпался, одевался, как шел к лифту, и знаю все только потому, что обвинение излагало это в суде во время моего процесса. Последнее воспоминание прерывалось где-то за час до этого, когда я был с Одри.