Бобры добры

— Ясное дело, что ты не хотел бы. Для тебя это все по приколу. По*бались экзотичненько и разбежались. Поэтому будь ты человеком, Лёх, отвали теперь. Получил что хотел и забудь. Я хочу с Оксаной остаться, понял?

Ах вот оно что! Тут, бл*дь, не совесть у нас, а воспаление жадности. Решил, что такой девочки, как мороженка, ему и самому маловато будет, и, значит, меня за борт? Да хрен ты угадал, братишка!

— Ну так и я хочу. Один раз это ни о чем.

— Да, бл*дь, разморозь мозги! — рявкнул брат, уставившись с таким видом, что я почуял: еще чуть — и он мне втащит. Впрочем, ответку тут же схлопочет. — Я тебе говорю, что не в *бле одной дело! Я встречаться с Оксаной хочу. Нормально, по-людски.

— А я, по-твоему, как? И что такого не людского между нами было? Лекс, алле, ты же никогда не был таким зажатым. Ну ох*еть же как хорошо было всем, разве нет? Нам тут с тобой объединиться и Ксюху успокоить надо на эту тему, а не нагнетать, как ты.

— Да ты реально долбанулся, Лёха! Совсем головой повредился? Это твое сиюминутное «хорошо», считаешь, оправдывает все? Типа раз *баться так слаще обычного, то надо голову девчонке задуривать и в конченую шалаву личную превращать и пользовать вдвоем на постоянной основе?

— Сука, вот на хера ты все опошляешь и изгаживаешь? Я вот не воспринимаю и не буду воспринимать Ксюху как шалаву только потому, что она согласится быть с обоими и будет удовольствие от этого получать. Кого это, бл*, касается, кроме нас троих?

— Лёха, ты реально не понимаешь? Вообще, да?

— Чего я не понимаю?

— Смысла слова «серьезно». Я хочу встречаться с Оксаной, сечешь? Не просто трахаться. А на постоянку. С родителями познакомить. Если срастется, то заявление подать со временем. Где ты со своим «хорошо» в этом всем?

Я открыл рот высказаться насчет этих его внезапных дебильных планов, но заткнулся, поймав прямой взгляд брата, а заодно и собственное озарение.

— Я все понимаю, Лекс. Но в сторону не отойду. Не-а.

— Да почему?!

— Потому что.

— Потому что упертый баран! — взорвался брат. — Вот не думал, что ты такой!

— А я не думал, что ты такой п*здливый жаднюга! Думаешь, я в упор ничего не заметил? Ты вот эту всю мне фигню с родителями и заявлением на ходу сочинил лишь бы не делиться.

— А даже если и так! Делить женщину, с которой спишь — это у*бищно пипец как!

— Ни хрена! Если хорошо от этого всем, то ни черта в этом у*бищного не вижу. Короче, я не отступлюсь, точка.

— Ну ты и… Извращуга, бля, в натуре. Трахать ее и понимать, что я там до тебя только что был, не в облом?

— Не-а, — осклабился я наигранно беспечно. — И не всегда же ты первым будешь. Но вот и дальше ломать комедию с этим заданием я смысла не вижу.

— Извращенец и есть, — пробурчал Лекс себе под нос. — С заданием согласен. Остальное еще будем обсуждать.

— Ага, запросто, — я набрал номер Корнилова. — Михаил Константинович, это Алексей Бобров. Нам бы с братом срочно увидеться с вами.

— Сильно срочно? — явно недовольно уточнил собеседник.

— Очень. Мы бы хотели сняться с этого вашего задания.

— Что?

Глава 13

Александр

У меня в башке аж клокотало от злости и одновременно кишки сворачивало от дикого стыда. За все. За то, что мы с Оксаной такое вытворили, два долбоеба озабоченных, за то, что даже при этих скотских обстоятельствах меня от секса с ней пробрало до печенок и хотелось повторения до зубовного скрежета. Настолько хотелось, что приспичило хоть как Леху с дороги убрать. За то, что я брату какого-то хера врать кинулся, да еще он это и прочухал, спалил меня с потрохами. За то, что в этом вранье все границы перешел. Это же пипец какое днище — приплести родителей было и начать задвигать про роспись и тому подобное. Ведь нас обоих отец всегда учил — гульки гульками, пока молодые, пацанячье дело — оно такое, бегай и суйся куда только добровольно пустят, но когда ты уже мужик и дело к семье идет, то тут уж все игрушки и беготня в сторону. Мужик четко должен знать, когда и кого он хочет и готов видеть рядом. Раз и навсегда, и никаких больше рысканий налево и заныриваний под другие юбки. Жену свою, мать своих детей уважать нужно, беречь и таким скотством не обижать. Поэтому если вот так не чуешь, что готов — и речи не заводи, голову никому не дури и уж тем более близких не втягивай. И не приведи господь ребенка вот так еще по дурости и безответственности заделать. Потому как, в этом случае мужик при любом раскладе гондон конченый. Если с женщиной, родившей твоего ребенка, не уживешься, раз выбрал неправильно, — ты виноват. Если на аборт ее отправишь — вообще скот, ведь она здоровьем рискует, а с тебя все как с гуся вода, только и было, что удовольствие словил. Раз себе такое простишь, второй и сам не заметишь, как в тварь паскудную обратишься. А если мама бы узнала… бля-я-я, о таком лучше и не думать.