«Блудный сын» и другие пьесы

Хихиканье. Начиная с этого момента веселость постепенно нарастает.

Только решительнее! Ведь это живая картина! Театр! Поливайте его! Еще! Еще! Попробуйте, хорошо ли он запекся? Чего ты извиваешься! Святой этого не делал! И к тому же смеешься?! Ты должен быть серьезным! Все время! А ты скалишь зубы?! Неужели ты в самом деле так молод, что не видел горящего человека?.. В этой стране поджарили живьем немало людей… Ты не видел? Только ваших родственников, братьев, отцов и вождей никто не поливал жиром. Они лежали обугленные, среди камней костров. Ты этого не помнишь, не так ли? Святого Лаврентия поджаривали для того, чтобы уничтожить веру, а вас — для того, что вы ее приняли… Хватит! Хватит! Это у вас не получается, я и так вижу… Может, вы хотите изображать епископов? Кто рискнет утверждать, что кто-нибудь из вас или ваших потомков не станет епископом или даже святым?! Подойдите ко мне!

Представление становится все более оживленным. Балтазар мечется среди индейцев, накидывает на них парчовые плащи, вышитые скатерти, а на головы вместо митр надевает серебряные миски.

Торжественную процессию, прошу вас! Вот так! Католический мир по будням свирепствует на конях, а по праздникам выступает в торжественных процессиях: р-раз-два-три, р-раз-два-три! С достоинством! Благополучие рождает спокойствие, спокойствие рождает достоинство! Предположим, ты юрист, поэтому получай черный плащ! По кругу, пожалуйста! Медленно! А ты представляешь, кто такой юрист? Юрист — это человек, который знает, кого и на каком основании можно убить, разумеется, если руководствоваться при этом высшими целями… Может, тебе известны слова «ius gentium»?[9] Нет?.. Скажем, твоего отца копьем пригвоздили к земле… Я ошибся. Саблей? Ага, видишь, саблей! Поэтому тебе необходимо знать, что такое «ius gentium». А у тебя, живые мощи?.. У тебя всех родных заперли в доме, а потом сунули под навес факел. Ты опустил глаза? Они даже не кричали. Они не знали, что могут позвать на помощь славного законоведа Диего де Коваррубиаса. Им никто ничего не говорил о папе Павле Третьем. Его святейшество, запомни это, издал буллу, в которой утверждает, что индейцы такие же люди, как все прочие, и что у вас есть все права свободно располагать собой и своим имуществом! А ну, спокойнее!

Пьяные индейцы слоняются по сцене. Их поведение становится разнузданным, однако чем-то напоминает обряд: создается впечатление, что они воспроизводят какие-то давние храмовые танцы, в их хихиканье появляется угрожающий призвук. Балтазар наводит среди них порядок, в то же время провоцируя на новые выходки.

Двигайтесь по кругу! Представьте себе, что вы божья община! Наиновейшая божья община! Разве это не так? Да ведь ты шатаешься?! Ой! Ой! Ой! Хрюкаете, как поросята в свинарнике! Это никуда не годится! Хихикаете, как глупые женщины, когда их прихватит! Думайте о святом Амброзии и святом Августине! Они были епископами… А вы двое!.. Это что такое?!

От движущегося круга отделились два молодых индейца. Их движения меняются — обычный шаг переходит в подпрыгивание, и внезапно мы понимаем, что они изображают петушиный бой.

Петушиный бой?.. Только это и осталось у вас в голове?!

Индейцы в кругу останавливаются. Внимательно, словно это схватка петухов, наблюдают за боевым петушиным танцем юношей. Все тяжело дышат. Кто-то принес с собой маленький, низко звучащий барабан, который мы уже слышали. Равномерно ударяет в него. Маргерита перестала молиться. Каэтана чуть приподняла голову. Единоборство петухов. Оно длится долго. Барабан. Приглушенные подзадоривающие крики. Мутные глаза, сведенные судорогой руки.

(Почти про себя.) К такому бою вы всегда готовы!..

Танцоры-бойцы падают в схватке.

(Неожиданно останавливает представление.) Прекратите! Я вас об этом не просил! Хватит!