Блокада

Дорого стоит также сахар, дешевле «бадаевский сорт» – так назывался сахар, смешанный с землей и сгоревший во время пожара на Бадаевских складах. На их пепелище весь город ездит с саночками и возит оттуда мерзлую сладкую родную землю. Ее оттаивают в кипятке и пьют, как кофе.

В большой цене теплая одежда, шубы, полушубки, валенки. Иногда, как яркие заплаты на грязно-снежном рубище рынка, мелькают ткани с кровавыми оттисками пальцев. Это «фрунзенский сорт» – из расстрелянного Фрунзенского универмага.

Голодный рынок почти по-восточному живописен и пестр. Голодные нарядили его во все самое драгоценное, что имели. От паперти собора с вознесшимся в небо ребристым конусом вдоль и поперек всей площади рядами стоят продавцы (многие сидят), и у ног их на разостланных на снегу одеялах сверкают бриллианты, золото, часы всех времен и стран, серебряные и никелированные самовары, граммофоны, церковные реликвии. Здесь же можно видеть картины великих русских художников, десятки лет безуспешно разыскиваемые Русским музеем и Третьяковской галереей, театральную бутафорию и бухарские ковры. Как будто здесь все, что осталось от блеска и величия прежнего, еще не умершего, но на этот раз, кажется окончательно умирающего имперского Петербурга…

Все эти вещи продаются открыто. Остальное, и самое главное, продукты, – только из-под полы.

И все это до первого «шипящего». И не всегда успевают разбежаться. Ковры, картины и другие драгоценные творения человеческих рук не раз забрызгивались человеческой кровью, но люди снова и снова, следуя установленному на кровавом опыте календарю (если обстрел был вчера утром, сегодня будет вечером), приходят сюда, как на поле битвы, битвы за жизнь.

Вчера здесь лилась кровь, сегодня – спокойно.

Артист и режиссер, придите на Голодный рынок. Посмотрите: здесь та невероятная действительность, о которой может мечтать любая сцена. Посмотрите…

Около булочной трое, размахивая руками и вращая несверкающими глазами, спорят, весит ли завернутый в тряпочку кусок хлеба положенные 250 граммов. Они поочередно, с глубокомысленным видом, взвешивают его на ладонях, потом, чтобы решить спор, подходят к весам. Весы – частное предприятие. Весы – символ преждевременно, но весьма ловко и нахально возрождающегося капитализма. Их на рынке несколько, все они взяты, «извлечены», как объяснял один из «хозяев», из развалин магазинов к услугам «сумлевающихся». Взвешивают главным образом хлеб – что же еще? Конфеты идут поштучно, сладкая русская земля – стаканами, древесный спирт и олифа – в бутылках, табак-самосад – стаканами тоже. Что же еще? Пожалуй, это и весь прейскурант Голодного рынка. Бывают, правда, иногда «военные» кусочки сала и сухари. Но это уж почти ископаемое – из недр воспоминаний. Все взвешивается «за щипок». Так называется гонорар весовщиков – с того времени, когда техника этого дела была еще на высоте: кусочек хлеба просто отщипывался. Откровенно говоря, первое время весовщиков бивали – когда «просто так», тогда еще поздоровей были, а когда и за дело: весы после пребывания под камнями пошаливали. Потом, возможно, сами собой весы отрегулировались, а «щипок» заменялся «уголком»: кусочек хлеба наискось отрезался ножом – настоящим, какие в булочных. Вместе с этим пришло и всеобщее признание, и весовщиков перестали бить: их миссионерское терпенье победило.

Посреди площади высокий мужчина в меховом пальто предлагает за деньги – это и привлекло к нему толпу голодных зевак, особый блокадный тип людей с вечно открытым бесслюнным ртом, – зубной порошок, подробно объясняя способ приготовления из него киселя или пудинга.

– На литр горячей воды надо бросить две-три ложки моего порошка, прибавить ложку крахмала или картофельной муки да всыпать побольше сахара. А можно проще: вместо этих редкостных продуктов использовать столярный клей и бадаевскую землю. Эффект получается тот же самый. Навались – сто рублей пакет!

Но столярный клей тоже не дешев. Его дают на предприятиях рабочим, как премию, по две-три плитки, и так и называют: блокадный шоколад.

У этого продавца, не лишенного юмора, есть и порошки против блох, клопов и вшей, но он их не рекламирует, а «всучает» потихоньку. От паразитов, особенно вшей, все равно спасенья нет. Это самые верные и проклятые спутники голода – не то, что крысы и птицы, те исчезли.

Рядом дама неопределенных лет (теперь все неопределенных лет) отдает золотые часы за килограмм хлеба. Вернее, она держит на ладони, заклиная:

– Кило хлеба, кило хлеба…