Блеск

Идет град. С неба сыплются ледяные камешки, рикошетом отскакивая от коры и ветвей, тем самым раскалывая древесину. Град бьет по деревьям так, как будто вдалеке что-то взрывается, а ветки над головами стонут от порывов ветра.

Всего лишь вопрос времени, когда разразится буря. Нам и так повезло, что до этого ночи были сносными.

Замечаю, как слева Сэйл устанавливает для меня палатку, и подхожу к нему. Он втыкает брезент в землю и туго натягивает ткань.

– Помочь? – спрашиваю я громким голосом, чтобы перекричать град.

Но к нам тут же подходит Дигби, держа мои свернутые меха.

– Нет, тебе не нужна помощь.

– Мы служим вам, мисс Аурен. Не наоборот, – говорит мне Сэйл.

– Вот и хорошо, потому что на самом деле я не умею ставить палатку, – шучу я, и Сэйл смеется.

Как только Сэйл заканчивает, они с Дигби быстро кладут в палатку меха и фонарь, чтобы он давал свет и немного согревал, хотя моя палатка ближе всех располагается к костру.

Чувствую легкий укол вины за особое отношение, тем более зная, что стражники и остальные наложники делят палатку на пятерых или шестерых, а я сплю одна. Но они хотя бы смогут согреться, прижавшись друг к другу.

Я практически запихиваю в себя порцию пайка и кипяченой воды, а затем иду к палатке. До окончания ночи осталось еще несколько часов, но, судя по разбушевавшейся буре, мы не скоро сможем отправиться в путь.

Заметив мое приближение, Сэйл встает с пенька, на котором будет нести дозор, пока я отдыхаю. Он отгибает край брезента, и я захожу внутрь.

– Похоже, вы проиграли сделку?

– О, но я ведь на нее так и не согласилась?

Сэйл смеется и качает головой. То, что он всегда пребывает в таком добром расположении духа, независимо от обстоятельств, еще раз показывает его характер.

– На этот раз вам повезло. В следующий раз я не дам так легко соскочить.

– Спасибо за предупреждение. Доброй ночи.

– Доброй ночи, миледи.

Пригнув голову, ныряю в палатку и зашнуровываю ее. После быстро переодеваюсь в ночную рубашку из толстой шерстяной ткани и, оставив сапоги сушиться у фонаря, залезаю под меха.

Горячий кирпич, согревающий ноги, кажется даром с небес, но я знаю, что тепло не продлится долго. Не тогда, когда по палатке бьет град, воздух пронизывает ветер и проникает до самых костей.

Погода держалась семь дней, а теперь небо обрушило обломки льда, разлетевшись на миллион мощных осколков.

Буря бушует, словно предостерегая нас.

Я слишком поздно пойму, что стоило к ней прислушаться.

Глава 21

Шторм бушует и бушует.

Не как Вдова Гейл, которая воет в отчаянии, а как оскорбленная женщина, обрушившая на землю в качестве возмездия мерзлый ад, как и предсказывал Сэйл.

Три долгих дня и еще три более долгие ночи. Град, снег, а потом ужасный проливной дождь, который льет кусачими струями, промочив весь наш лагерь и превращаясь в лед, стоит ему упасть на землю.

Все, включая добродушного Сэйла, раздосадованы. Думаю, бедный Крисп даже готов взбрыкнуть. Огонь тоже постоянно гаснет, сколько бы деревянных навесов ни строили стражники, пытаясь прогнать сырость и ветер.

В итоге приходится разрезать один из брезентов палатки и туго натянуть его между деревьями, чтобы проливной дождь не падал прямо на пламя. Для укрытия неплохо, но мужчинам, которым приходится спать в стесненных условиях, не повезло.

На охоту тоже никто выйти не может, да и животных в такую погоду не водится, а значит, всем приходится есть сушеное мясо и орехи. Ни горячей еды, ни свежей пищи, только нагретая вода из бесконечного растаявшего снега. Чаще все сидят в своих палатках: скучающие, замерзшие и злые, они проклинают равнодушное небо.

Пока наконец на четвертый день шторм не прекращается.

Я просыпаюсь и слышу не ветер, град или дождь, а потрескивающее пламя. Впервые за несколько часов выглянув из палатки, вижу, что грязная жижа высохла, а на ее месте в сером тусклом свете сверкает новый слой снега. Снежинки плавно падают с неба в неспешном и умиротворяющем танце.

– Хвала Богам.

Судя по положению солнца, до окончания светового дня остался час или того меньше.

Я оглядываюсь, заметив, что большинство мужчин ушли на разведку или решают проблему с пока застрявшими каретами. Остальные точат оружие или едят. Но могу сказать, что мрачный настрой ушел, и стражники беззлобно подначивают друг друга и болтают без видимого напряжения.

Теперь большинство из них ко мне привыкли, ведь мы целыми днями путешествовали вместе, но временами я ловлю на себе брошенные украдкой любопытные взгляды. Однако никто, кроме Дигби и Сэйла, не осмеливается заговорить со мной или подойти. Либо их спугнул Мидас, либо Дигби. А может, и оба.

В палатке я привожу себя в порядок, дожидаясь наступления темноты и зная, что мы продолжим путь сразу же, как свернем лагерь.

Я умываюсь из кувшина водой и вытираюсь холодной влажной тряпкой. В странствовании нет ничего чарующего, и мне ужасно недостает баловства вроде кровати, подушек и ванны.