Читаем Блек. Маркиза д'Эскоман полностью

Марианна, получая деньги, была преисполнена холодного и презрительного достоинства, и, когда бедняга-шевалье, забыв и о ее характере, и о чувстве приличия, что должно было бы заставить его промолчать, спросил у нее, стараясь придать своему тону патетическое звучание, как она могла решиться покинуть его в такую трудную для него минуту, бывшая служанка ответила ему с возмущением, что порядочная женщина в здравом рассудке не может оставаться в таком доме, как его, а если он нуждается в уходе, то пусть эта вертихвостка и заботится о нем.

После чего она величественно удалилась.

Оставшись один, г-н де ла Гравери впал в глубокое отчаяние.

Он прекрасно понимал, что все языки в городе упражняются сейчас на его счет; что он будет опозорен, его смешают с грязью, на него будут показывать пальцем; он видел, что его до сих пор спокойный мирок, подобный безмятежному озеру, ясному небу, незапятнанному зеркалу, рушится навсегда, и он уже начал подумывать, что, возможно, поступил весьма легкомысленно, приютив у себя молодую девушку.

Блек тщетно ходил от постели своей бывшей хозяйки к креслу, где сидел его новый хозяин, ставший им в последние полгода; он напрасно помахивал хвостом, клал свою красивую голову на колено к шевалье, лизал его свисавшую руку, проделывая все это в знак признательности и одобрения, — ничто не могло отвлечь шевалье де ла Гравери от размышлений, в которые он был погружен.

Мозг человека так же как и океан, имеет свои приливы и отливы.

Шевалье, ни много ни мало, думал о том, что следует разом избавиться и от девушки, и от ее спаниеля, поместив их обоих в дом призрения.

Несколько стыдясь этой дурной мысли, он приводил самому себе различные доводы, способные смягчить ее, к примеру такие: самые порядочные люди отправляются в эти заведения; он сам бы лег туда, если бы был болен; если там уход и менее сердечный, то все же он более умелый — привычка заменяет преданность.

Это был прилив скверных чувств, и он поднимался!

С того времени как шевалье стал владельцем Блека, он ни одного дня не прожил без волнений и забот. Вот уже полгода, как от его прежнего спокойного существования не осталось и следа. Какой только опасности он не подвергал себя, чтобы вернуть его! И эта страшная болезнь, разве она не пристанет к нему?! Особенно если, не найдя до вечера ни служанки, ни сиделки, он будет вынужден сам ухаживать за девушкой и всю ночь дышать ядовитыми испарениями от тела больной!

Прилив все поднимался и поднимался; подобно тому, как одна волна следует задругой, каждая новая мысль рождала следующую.

Разве не могло быть так, спрашивал себя шевалье, что только благодаря случаю обручальное кольцо Матильды оказалось на пальце у Терезы? Разве обязательно обладание этим кольцом означало, что больная была дочерью г-жи де ла Гравери? И потом, если все же в конце концов будет доказано, что больная связана с Матильдой кровными узами, неужели оскорбленному мужу следует подвергать себя смертельной опасности, чтобы спасти этот плод греха?

Как видите, прилив был очень высок.

Мысль, что больная вовсе не была дочерью г-жи де ла Гравери, столь властно завладела шевалье, что он решил расспросить обо всем Терезу; но девушка была так слаба, что Дьёдонне не мог добиться от нее ответа.

В эту минуту взгляд шевалье упал на туалетный столик, где в образцовом порядке выстроились все вещи, принадлежавшие когда-то капитану; затем, благодаря естественному ходу мыслей, ему вспомнился сундучок, в котором они когда-то лежали, и в особенности таинственный пакет, который шевалье должен был вручить г-же де ла Гравери, если она была еще жива, и сжечь, если она умерла.

Он подумал, что, по всей вероятности, в этом пакете находится решение загадки, занимавшей его в эту минуту, а поскольку, раз покатившись по наклонной плоскости дурных мыслей, не так-то легко остановиться, он принял решение, каковы бы ни были его последствия, вскрыть пакет и определить свое отношение к Терезе, если все же в этом пакете шла речь о ней.

Следуя своему решению избегать бесполезных эмоций, шевалье ни разу не открывал второго дна сундучка с того дня, как он поместил туда таинственный пакет.

С того дня он постоянно изо всех сил старался забыть и этот пакет, и то, что в нем могло быть, и указание своего друга.

Но из ряда вон выходящие события, перевернувшие его жизнь, породили у него в голове совсем иные мысли, и они заставили его преодолеть свойственную ему брезгливость.

Шевалье был убежден, что в послании, которое его друг Дюмениль адресовал г-же де ла Гравери, он мог бы отыскать какие-нибудь сведения, способные помочь ему разобраться в его трудном положении.

Никогда, правда, Дюмениль не произносил имени г-жи де ла Гравери, но были все основания предполагать, думал шевалье, что капитан кое-что знал о ее судьбе.

Изнемогая от сильного волнения, г-н де ла Гравери решительно подошел прямо к шкафу, куда после своего возвращения с Папеэте он положил сундучок.

Вполне естественно, сундучок по-прежнему оставался на том же самом месте.

Перейти на страницу:

Все книги серии Дюма, Александр. Собрание сочинений в 50 томах

Похожие книги

Отверженные
Отверженные

Великий французский писатель Виктор Гюго — один из самых ярких представителей прогрессивно-романтической литературы XIX века. Вот уже более ста лет во всем мире зачитываются его блестящими романами, со сцен театров не сходят его драмы. В данном томе представлен один из лучших романов Гюго — «Отверженные». Это громадная эпопея, представляющая целую энциклопедию французской жизни начала XIX века. Сюжет романа чрезвычайно увлекателен, судьбы его героев удивительно связаны между собой неожиданными и таинственными узами. Его основная идея — это путь от зла к добру, моральное совершенствование как средство преобразования жизни.Перевод под редакцией Анатолия Корнелиевича Виноградова (1931).

Виктор Гюго , Вячеслав Александрович Егоров , Джордж Оливер Смит , Лаванда Риз , Марина Колесова , Оксана Сергеевна Головина

Проза / Классическая проза / Классическая проза ХIX века / Историческая литература / Образование и наука