Бледный всадник: как «испанка» изменила мир

Психиатры поставили ей стандартный диагноз dementia praecox и долго держать под надзором не стали, а отпустили домой под устное (за неграмотностью пророчицы) обещание воздерживаться впредь от проповедей и агитации. Местные магистраты также призвали старейшин племен коса проследить за соблюдением запрета на публичные выступления Нонтетхи, но те, вероятно, не обладали достаточным для этого весом в глазах ее фанатичных последовательниц. Нонтетха возобновила свои проповеди, на которые, побросав хозяйство, снова стали стекаться толпы женщин коса. Ее повторно арестовали и отправили в Форт-Бофорт, но на этот раз ученицы не отступились от пророчицы, а проследовали за нею в город и устроили чуть ли не круглосуточное пикетирование психбольницы, пока не довели администрацию до белого каления. В результате в 1924 году Нонтетху препроводили из Форт-Бофорта в пользовавшееся жуткой славой место, откуда живыми не выходят, – приют для душевнобольных «Вескоппис» в Претории[374], то есть, за добрую тысячу километров от дома. Вот там-то она впервые и узрела воочию, и прочувствовала всеми фибрами, что собою представляет беспросветное, смрадное днище системы эксплуатации труда сезонных мигрантов, поскольку «Вескоппис» был не просто дурдомом, «Вескоппис» был, по сути, лагерем передержки для тех, кто отправился искать счастья на рудниках – и сломался, лишившись рассудка от адского труда в подземных забоях.

При этом сама Нонтетха оказалась в немыслимой по безвыходности ситуации. Всякий раз, когда она пыталась втолковать врачам, что все слова и дела ее шли не от нее, а от Бога, который ее вдохновлял, доктора воспринимали это как подтверждение диагноза и основание для отказа в выписке из больницы. Последовательницы, однако, не забывали о ней и не желали мириться с тем, что их пророчица – просто умалишенная. В 1927 году самые ревностные из них после двухмесячного пешего марша добрались до Претории и даже добились свидания с Нонтетхой, но в удовлетворении ходатайства о ее освобождении им было отказано. Все последующие паломничества последовательниц-заступниц в Преторию просто пресекались[375], а в 1935 году Нонтетха умерла от рака, отрезанная от своей общины и, вероятно, в мучениях, в стенах все той же больницы, откуда живыми не выходят. И похоронена она была в безымянной казенной могиле, поскольку власти отказали ее духовным наследницам даже в удовлетворении прошения о выдаче им праха Нонтетхи.

В 1948 году к власти в стране пришла крайне правая Национальная партия, взявшая курс на проведение жесткой политики апартеида (а также безусловной приоритетности культуры и здоровья африканеров как расы высшего сорта). В 1960 году был запрещен АНК, и запрет оставался в силе вплоть до 1990 года. Лишь после первых свободных выборов с участием всего населения ЮАР, приведших к поражению и отстранению от власти этих поборников расовой сегрегации, американскому историку по имени Роберт Эдгар[376] удалось пробиться сквозь бюрократический частокол и получить от новых властей внятный ответ на ранее игнорировавшийся властями ЮАР запрос о предполагаемом месте захоронения останков Нонтетхи Нквенкве. И ему таки удалось установить точное место захоронения ее праха – в общей на двоих могиле с каким-то еще безымянным нищебродом, похороненным за казенный счет на городском кладбище Претории. При этом мужчину (даром что нищий) похоронили все-таки в каком-никаком, а грубо сколоченном деревянном гробу, а тело Нонтетхи бросили в ту же яму безо всего, затем гроб ее последнего спутника сгнил, и в захоронении образовалось настоящее месиво из костей двух совместно захороненных вперемежку с трухой. По эксгумации специалистам пришлось немало потрудиться над отделением останков Нонтетхи от останков неизвестного, прежде чем прах пророчицы передали ее родным и членам церкви ее имени для торжественного захоронения на родине, в Хулиле. На похоронах ее собрались тысячи людей, а пришлись эти запоздалые проводы на 25 октября 1998 года, как бы отметив собой восьмидесятую годовщину «Черного октября» 1918 года.

Глава 2 Альтернативные истории