Блаженны нищие духом

— Команда, чужой! Кто там?

Лохматая забавная «команда» моментально рассыпалась, грамотно становилась полукругом, поджимала под брошки хвосты, дыбила шерсть на загривках и начинала тявкать. Функция охраны явно была у них в генах.

В каждом помете всегда был главный щенок, Андрей называл его «паханом». Когда накладывали еду в общую миску, он первым прорывался к корму и, злобно рыча, ел. Остальные, поскуливая и повизгивая, ждали, пока он насытится. Того, кто пытался составить ему конкуренцию или хитростью пробиться к заветной миске, пахан бил нещадно. Потом наступал какой-то момент, известный им одним, когда было понятно, что главный уже сыт, и все кидались есть. Он еще что-то подъедал, но уже не возражал против участия в пиршестве остальных. Наевшись до «не могу больше», он, качаясь, уходил.

Если в помете был слабый щенок, Андрей докармливал его отдельно, а так старался никого не выделять и ни к кому не привязываться, потому что каждого щенка ждал свой хозяин. Но все равно расставаться с ними было тяжело, особенно с последним.

Когда приходили покупатели, стайка щенков точно знала, чей нынче подошел черед продаваться. Все держались сдержанно и независимо, а тот, кто должен был сегодня обрести хозяев, выкладывался по полной программе: он бегал быстрее всех, злился страшнее всех, охранял лучше всех, и, как правило, брали именно его.

Андрей часто мечтал о том, как он, когда все устаканится и начнется какая-то нормальная жизнь, обязательно возьмет себе щенка-кавказца — при мысли об этом сердце сладко сжималось, потом отпускало, и в груди разливалось тепло. Надо только подождать, потерпеть еще немного… Все это временно, все плохое когда-то заканчивается… Не может же так быть, чтобы его мытарства не имели конца… Он хочет просто жить, писать, он никому не мешает, ничего особенного для себя не просит… Ему мало надо… Но что можно сделать, чтобы выбраться из этого болота? Устроиться на работу? Куда? На завод? В КБ чертежником? Но деньги он и здесь получает… Вряд ли ему там будут платить больше. Да ему больше и не надо… И так хватает… Надо писать…

Летом Андрей почувствовал, что совершил прорыв. Рука стала уверенной, смелой, и каждая картина передавала именно то, что было задумано. Он писал и писал, он был счастлив и не замечал маленьких серых перемен, и поэтому реальность, немилосердная и неумолимая, предстала перед ним неожиданно и не дала ему выбора: охранное предприятие развалилось, практически весь народ разбежался, и остались только пара энтузиастов и собаки. Энтузиасты приходили два раза в неделю, а то и реже, и приносили мешки с сухарями, остатки какой-то еды, варили на кухне затхлые крупы и вонючие потроха… Собаки стали голодать. А тут еще под зиму ощенилась сука. Щенков планировали продать и хоть что-то заработать на прокорм, но она в первую же неделю передавила половину помета, потом ударили морозы, захирели и погибли еще два щенка, а потом еще один. На суку нашелся покупатель, и ее увезли. Оставшегося в одиночестве малыша, которому было чуть больше двух недель, Андрей взял к себе в дом. Теперь у него был Герат.

Сначала Андрей обустроил ему место в темном, защищенном от сквозняков углу, но в первую же ночь Герат перебрался жить на драные тапочки хозяина, и если вдруг за окном слышал подозрительные звуки, поднимал еще качающуюся головенку и угрожающе рычал. Зрелище, конечно, было уморительным, но звучавшие в рыке нотки вызывали уважение. Пришлось перетащить подстилку к кровати.

Андрей покупал для него молоко, варил манную кашу, добавлял туда сливочного маслица, иногда яйцо, ставил миску и умильно наблюдал, как щенок ест, мелко тряся хвостиком. Поев, Герат ковылял на газетку и аккуратно посередине оставлял лужицу. Он вообще был аккуратистом и ни разу не сделал ничего мимо газетки.

Забрали и увезли двух кобелей, как потом оказалось, на бои. Но все равно оставалось еще одиннадцать собак, плюс шесть так и не реализованных полугодовалых, явно не чистопородных щенков. Всех их надо было чем-то кормить. На затяжные и морозные новогодние праздники энтузиасты и вовсе пропали. Андрей попытался походить по местным ресторанчикам, кафешкам и забегаловкам в поисках остатков еды, но его отовсюду гнали как хозяева, так и промышляющие там бомжи.

Деньги с квартиры, выданные на полгода вперед, незаметно разошлись еще осенью. Делать было нечего: вооружившись пакетами и найденной лыжной палкой, Андрей пошел по помойкам. Сутулясь, пряча от прохожих глаза, он обходил бак за баком, с каждым разом расширяя крут своих поисков. Он изучил расписание мусоровозок и старался успеть либо до их приезда, либо уже ждать, пока баки основательно пополнятся. И так каждый день, независимо от погоды, от своего собственного состояния…