Блаженны нищие духом

По сравнению с нынешним жильем его бывшая дворницкая коммуналка казалась раем, хотя здесь тоже были свои преимущества. Во-первых, теперь он был предоставлен сам себе, сам себе голова и хозяин. Нет, неправда. «Во-первых» было другое: чувство безопасности, защищенности и оторванности от внешнего мира, а все остальное было «во-вторых». Свой скарб у Валентины он забирать не стал: Валерий Михайлович строго-настрого приказал ему там не появляться. Кое-какая посуда, одеяло, подушка остались от прежних времен — видимо, уже до него в «уголке» кто-то жил, какой-нибудь очередной сторож или еще кто. С выписанных ему на первое время денег, так называемых «подъемных», Андрей приобрел на ближайшем развале постельное белье и кое-какую одежду. Кроме того, ему выдали что-то типа формы и обещали к зиме тулуп, валенки и шапку.

Было уже тепло, впереди целое лето и полно свободного времени. Перво-наперво он стал разгребать завалы барахла, в коем оказалось немало полезных для него вещей: разнокалиберные куски оргалита, рулоны ватмана, пожелтевшего по краям и углам, несколько папок с разного рода бумагой, две коробки с подсохшей гуашью, целую и распечатанную, длиннющую коробку с масляными красками, набор цветных карандашей, плакатные перья, кисточки (правда, уже потрепанные и вряд ли пригодные, но Андрей не стал их выбрасывать). Нашел еще один рулон со старыми стенгазетами и тоже не стал их выбрасывать.

На втором этаже была расположена небольшая библиотека, половину книг которой составляла политическая и сельскохозяйственная литература, но была и художественная, в основном — классика. Это тоже радовало. Теперь можно было восполнить свои пробелы. Он очистил огромный дубовый, явно сталинских времен, письменный стол, покрытый побитым зеленым сукном, кое-где закапанным чернилами, отмыл тех же времен кожаные диван и кресло, придвинул их поближе к письменному столу. Аккуратно разложил на столе бумагу, краски, карандаши, кисточки, — и так ему захотелось засесть рисовать, так много захотелось сделать, что он почувствовал себя почти счастливым.

Несколько дней на задворках станции три дюжих мужика сурового вида мастерили вольеры. Перекусить и отдохнуть они приходили к Андрею, и он для этой цели выделил им огромную прихожую, ныне приспособленную для кухни. Мужики пошуровали по соседним полуразвалившимся строениям и притащили оттуда переломанные стулья, еще один столик, какую-то посуду… Стулья тут же починили, благо инструменты были при них.

— В хозяйстве все пригодится.

Вскоре завезли огромные промышленные кастрюли, половники и железные прямоугольные миски, несколько мешков с опилками, шланги, мешки с сухим собачьим кормом, а через пару-тройку дней начали завозить самих собак. Кто знает, что такое кобели кавказской овчарки, тот понимает, что собаками они могут считаться только по чисто внешним признакам. Огромные, лохматые, непримиримо-злобные звери, они постепенно заселяли вольеры, и Андрей никак не мог взять в толк, как мужики могут иметь с ними какое-то дело, если ходить мимо них и то было страшно.

Некоторых собак довольно быстро развезли по объектам, других увозили вечером и возвращали утром. Пока их не было, Андрей чистил вольеры, подсыпал свежие опилки. Чтобы кормить их, требовалось немалое мужество. В то время, как он выдвигал очередную миску, засыпал корм и задвигал ее обратно или же шлангом наливал воду, все собачье население с яростным лаем кидалось на сетки, пытаясь разгрызть ее зубами, и Андрей ни на секунду не сомневался в том, что если кто-нибудь из них вырвется на волю, то с жизнью придется распрощаться. Разговаривать с ними, орать на них или давать команды было бесполезно. Они точно знали, кого нужно слушаться, а кого можно не принимать в расчет.

Дело в охранном предприятии, видимо, пошло хорошо. Наняли еще народу, завезли еще одну небольшую партию собак, в том числе и двух сук, одна из которых оказалась беременной и через месяц родила девять щенков. К сентябрю их продали на ура, взяли еще пару сук, пристроили к общему вольеру детскую площадку и стали собирать по нерадивым хозяевам пометы — засидевшихся в московских малогабаритках щенков, рахитичных, заглищенных, оголодавших. Их приводили в божеский вид, откармливали, давали витамины, прививали и продавали. Работы Андрею прибавилось, но и платить стали побольше.

Летом он пробовал рисовать то акварелью, то маслом, и, наконец, отдал последнему предпочтение. Ему захотелось купить мольберт и еще кое-что по мелочи, но он все еще не решался делать вылазки в город.