Благие намерения

Эдит, прихватив поднос с пустыми стаканами, направилась к выходу. Однако у дверей она остановилась, опустила поднос на пол и, подойдя к Саре, как много лет назад, погладила ее по голове.

– Дорогая моя, все будет хорошо, – сказала старая служанка. – Все будет хорошо…

Подскочив, Сара крепко обхватила Эдит за талию и закружила ее по комнате.

– Эдит, я выхожу замуж! – радостно воскликнула девушка. – Правда здорово? Моим мужем станет мистер Стин. У него куча денег, и он чертовски красив. Ну не удача ли это?

Эдит, недовольно бурча, высвободилась из ее объятий.

– Ну вот, сначала была печальной, а потом сразу же развеселилась. Мисс Сара, да что с вами?

– Я, кажется, слегка очумела. А ты, Эдит, должна быть на моей свадьбе. Для этого случая я куплю тебе красивое платье. Хочешь из фиолетового бархата?

– Ну, это же будет свадьба, а не коронация, – заметила служанка.

Сара вложила в руки Эдит поднос и, развернув ее, легонько подтолкнула к двери.

– Иди, дорогая моя старушка, и никогда больше не ворчи.

Эдит покачала головой и вышла из гостиной.

Сара медленно прошлась по комнате и, опустившись в большое мягкое кресло, горько заплакала.

А Поль Робсон тем временем уже допевал последние слова своей грустной песни: «Порой я чувствую себя сиротой, лишившейся матери и оказавшейся далеко от родного дома…»

Часть третья

Глава 1

Эдит, с трудом переставляя ноги, хлопотала на кухне. В последнее время ее все больше и больше беспокоила боль в суставах, «рюматизм», как она это называла, что отрицательно сказывалось на ее настроении. Но и сейчас она продолжала упрямо отказываться от прихода в дом помощницы.

Женщине, которая в разговоре с Энн упоминалась не иначе как «эта миссис Хоппер», было позволено приходить раз в неделю и под ревнивым взглядом Эдит выполнять кое-какую мелкую работу. За более серьезные дела приходящая домработница бралась, лишь получив на то разрешение от Эдит.

«Я уже это сделала», – обычно в таких случаях ворчала старая служанка и с кислым видом мученицы продолжала вести домашнее хозяйство. Сетовать и жаловаться, бурча себе под нос, вошло у нее в привычку.

Вот и сейчас она была крайне раздражена.

– Тоже мне взяли моду приносить молоко к обеду! – недовольно пробурчала Эдит. – Молоко должно доставляться к завтраку. Его же по утрам пьют, а не в обед. Какие эти юнцы все-таки несмышленыши! Понацепили на себя белые халаты и теперь важничают. Да кого они из себя изображают? Если и врачей, то только зубодеров…

Ее бурчание было прервано звуком поворачивающегося в замочной скважине ключа.

– Ну, сейчас начнется! – пробормотала себе под нос Эдит и выплеснула воду из вазы в мойку.

– Эдит! – крикнула Энн.

Служанка неторопливо вытерла вазу полотенцем.

– Эдит!.. Эдит!

– Иду, мэм.

– Эдит, ну где же ты?

Эдит подняла брови, опустила уголки губ, вышла из кухни и, пройдя по коридору, заглянула в гостиную.

Энн тем временем просматривала почту.

– Ты звонила госпоже Лауре? – подняв на служанку глаза, спросила она.

– Да, конечно.

– А ты сказала ей, что я срочно хочу ее видеть? Она обещала прийти?

– Она сказала, что зайдет прямо сейчас.

– А почему ее до сих пор нет? – сердито спросила Энн.

– Я разговаривала с ней всего двадцать минут назад. Сразу после того, как вы ушли.

– А мне показалось, что прошел целый час. Ну почему ее так долго нет?

– Да что вы так расстраиваетесь? Ведь в один миг ничего не делается.

– Ты передала ей, что я больна?

– Я сказала ей, что вы в одном из своих состояний.

– Что это значит, «в одном из моих состояний»? – недовольным голосом спросила Энн. – У меня совсем расшатались нервы.

– Что верно, то верно.

Энн бросила злобный взгляд на служанку, подошла сначала к окну, затем к камину. Эдит, поглаживая по переднику своими большими натруженными руками, пристально наблюдала за хозяйкой.

– Я уже на пределе. Этой ночью я так и не сомкнула глаз. Чувствую себя скверно… очень скверно, – жалобно произнесла Энн и, опустившись в кресло, сжала пальцами виски. – Не знаю, что со мной происходит.

– А я знаю, – сказала Эдит. – Это все от бесконечных гулянок. В вашем возрасте надо чаще бывать дома.

– Эдит! – вскрикнула Энн. – Ты мне дерзишь! И чем дальше, тем больше. Ты со мной уже много лет, и я благодарна за твою работу, но если так будет продолжаться, тебе придется уйти.

Эдит подняла к потолку глаза, и на лице ее появилось страдальческое выражение.

– Я отсюда никуда не уйду, – ответила она. – И это ясно, как божий день.

– Ты уйдешь, если я тебя уволю, – нахмурилась Энн.