Битвы далёкого севера

Удивление и разочарование было огромным. Бухта была пуста, а города и укреплений просто не было.

– Они всё срыли, а имущество увезли с собой! – поразился Брюс. – Какая наглость! Они увезли пушки!

– Да, памятник отливать не из чего, – насупился Стирлинг.

Юлия Егоровна с детьми вернулась снова на тот же хутор, где пережидала первую оборону Петропавловска. С утра она занималась со старшими детьми по немногим сохранившимся книгам, а малыши бегали тут же на зелёной травке. Очень плохо было с продовольствием. Она не рассчитывала так долго здесь находиться и все припасы отправила с мужем. За пару недель кончился сахар, мука, питались они как заядлые камчадалы – рыбой. Ладно хоть были коровы, и для детей всегда было молоко.

Ночью Стёпа толкнул Жору в бок.

– Тихо, – прошептал он и мотнул головой. С деревянных нар, покрытых сеном, где спали вповалку дети, видно было, как мама сидит возле стола, опершись на него локтями, и плачет.

Вытерев слёзы, она встала на колени перед лампадой.

– Господи, Пресвятая Богородица, сжалься надо моими детьми, – негромко молилась мама. – За что им такие мучения даны? Пожалей нас, Матерь Божия.

Утром Жора хмуро сказал Стёпе, что мама почти каждую ночь не спит, а всё время плачет и молится.

Мальчики залезли на гору и наблюдали за вражеской эскадрой. Множество судов, в том числе стопушечные линейные корабли, стояли в бухте. Пароходы, фрегаты то уходили, то приходили.

– Видимо, папу нашего ищут, – Жора засопел носом.

– Найдут? – спросил Стёпа.

– Как же, дожидайся, – криво усмехнулся Жора. – Дырку от калача они сыщут, а не нашего папу.

Англичане, расстроенные исчезновением противника, не знали, что и делать. Сломали казарму, распилили иконы в церкви, и вроде успокоились. Дальше Петропавловска они не совались, опасались засад.

Через месяц после прихода на британском флагмане вывесили белый флаг. Оставшийся главным чиновником поручик Губарев тут же на весельном катере помчался туда.

Неизвестно, на каком языке он объяснялся, но привёз пропуск для семьи губернатора, а также подарки – ящик чернослива, ящик печенья и вино. Это хоть немного разнообразило рацион семейства Завойко.

Наконец, в начале июля эскадра ушла. А в августе в бухте появился американский торговый парусник «Беринг». Он взял на борт Юлию Егоровну с детьми и через две недели тяжёлого штормового плавания доставил к мужу.

– Мы больше никогда не расстанемся, – сказал на ухо, тихонько, при встрече на Амуре Василий Степанович.

Жена ничего не ответила, а только зарылась лицом в истрёпанный мундир на его груди. От него пахло табаком и дёгтем.

Когда все разместились, контр-адмирал Завойко рассказал, как они весной, пять месяцев назад добирались на Амур.

– Англичане не знали, что есть пролив между Сахалином и материком, – улыбнулся Василий Степанович. – Это нас и спасло.

Пролив Невельского

С Камчатки шли русские суда, уходившие от англо-французской эскадры. Путь их лежал мимо южной оконечности Сахалина, далее по Татарскому проливу до Императорской Гавани и бухты Де-Кастри. Маленькую эскадру искал английский флот под командой адмиралов Стирлинга и Брюса. После позорного разгрома при штурме Петропавловска-на Камчатке британцы жаждали реванша. Потерпев неудачу на суше, они хотели отыграться на море. Двадцать шесть вымпелов бросило Адмиралтейство на поиск русской эскадры.

Контр-адмирал Невельской настаивал на том, чтобы укрыть суда в устье Амура, возле неплохо защищённого Николаевского поста. Здесь зимовали солдаты, поселенцы и экипаж фрегата «Паллада». Само судно отстаивалось в Императорской Гавани. Вверх по Амуру фрегат пройти не смог.

Всего на посту было около тысячи солдат и матросов, и двенадцать орудий.

К тому же существовала тайна, известная только русским морякам. Мореплаватели всего мира считали, что Сахалин это полуостров, и Амур впадает в море с северной его стороны. Но недавно Геннадий Невельской, тогда ещё капитан первого ранга, выяснил, что Сахалин и материк разделяет пролив, шириной всего около четырех морских миль.

Между тем, посланные на разведку английские фрегаты нашли русскую эскадру. В бухте Де-Кастри английские фрегаты под командой коммодора Чарльза Элиота устремились к показавшемуся со стороны моря парусному судну.

– Замечательно, лейтенант Фицрой! – капитан сорокапушечного фрегата «Сибилл» Макалистер выпятил вперёд массивную челюсть, наблюдая, как его коллега обходит парусник, прижимая того к скалистому берегу, и лишая его тем самым ветра.

– Сейчас русская шхуна встанет, и мы получим неплохие призовые, – задребезжал сзади голос судового священника. – Здесь, на краю земли, много разных богатств.

– Быстрее, дьяволы! – заорал капитан, кинув взгляд на матросов, копошащихся на мачтах. – Быстрее, или мы останемся ни с чем.

Винтовой фрегат «Хорнет» под командой Фицроя уже дал залп левым бортом по русскому паруснику. «Сибилл» подходил к тому спереди, а бриг «Биттерн», находясь кабельтовых в шести сзади, возле лесистого берега, только начал выбирать якорь. Он явно опоздает к дележу призов, ухмыльнулся Макалистер.