Библиотека

Лай… Звонкое тявканье, а потом – злобное рычание.

Пинт сразу не смог понять, откуда в его квартире взялась собака. Ведь он никогда не держал собак. И потом – этот свист раздался снова.

Наверное, сон помог ему. Сам того не сознавая, он был готов. Свист знаменовал опасность – ведь именно так было в его сне.

Пинт еще не успел открыть глаза, но его тело проснулось раньше, чем мозг. Мышцы спины превратились в пучки туго натянутых стальных тросов и взметнули его из постели прежде, чем он об этом подумал.

Оскар слетел с дивана и покатился по полу. Свист достиг своей наивысшей точки, и затем последовал мягкий удар.

С трудом разлепив глаза, он увидел, как над кроватью, словно облако разрыва, поднимается белая дымка, и в следующую секунду сообразил, что это летят перья из подушки.

Перья… Их почему-то выбросило к самому потолку, и Оскар почувствовал, что у него просто нет времени раздумывать, отчего это произошло.

Молниеносным рывком он попробовал подняться на ноги, но сильный удар в грудь опрокинул его на спину. И сразу же вслед за этим свист раздался опять. В сумраке квартиры ("судя по всему, – промелькнуло в мозгу Пинта, – еще не рассвело") он уловил какое-то зыбкое движение, словно колыхались разбавленные чернила.

Оскар что было сил пнул ногой невидимого нападавшего и откатился в сторону.

Свист стал таким оглушительным, что резал уши. Раздался глухой удар, от которого задрожал пол комнаты. Маленькая острая щепка впилась в щеку Пинта, взбадривая его не хуже, чем шпоры – Букефаля.

Оскар скосил глаза влево – чуть подрагивая, из пола торчал длинный нож с кривым клинком. Булатная сталь матово блестела.

Затем на нож будто опустилась тьма. Клинок перестал дрожать и, скрипя, полез из пола. Оскар не видел рукоять и не видел руку, сжимающую ее; но ведь если сон столь явственно вторгался в привычный мир, значит… Значит, нападавший был одет в черный балахон, не так ли?

Словно в подтверждение его мыслям он услышал треск разрывающейся материи и сдавленное рычание.

Пес – "ведь это Джек!" – бесстрашно набросился на нападавшего и рвал на нем его странную одежду. Он не мог достать его ногу – складки ткани забивались ему в пасть – но Джек продолжал бороться.

Пинт понял, что медлить больше нельзя. Столь длительное балансирование на грани между сном и действительностью могло оказаться смертельным.

Он встряхнулся, сбрасывая остатки сна, и сильным круговым движением попытался подсечь ногу ночного визитера. Визитера, который, как и жрец из его сна, был одержим только одной мыслью – убить Пинта во что бы то ни стало.

Подъемом ноги он почувствовал, что попал во что-то упругое. Не слишком-то мягкое; скорее наоборот, незнакомец был похож на Терминатора – подобие живой плоти на стальном скелете. В ушибленной ноге вспыхнула боль, и Пинт подумал, что, ударь он чуть посильнее, мог бы и сломать лодыжку.

И, однако – это было слишком хорошо, чтобы походить на правду, но все же – Оскар заставил нападавшего на мгновение покачнуться.

Этого мгновения ему хватило, чтобы, сведя лопатки, подбросить тело почти на полметра от пола. Он резко согнул ноги и уперся босыми ступнями в прохладные половицы.

Тьма ("Тьма? Да это просто черная тряпка!") над его головой снова сгустилась, и Пинт почувствовал дуновение воздуха, подгоняемого широкой полой балахона. Он резко увернулся (хотя боксировать Оскар прекратил сразу же, как закончил университет, и больше зал не посещал, но наработанные навыки сейчас ему очень пригодились) и поднырнул под руку атакующего, одновременно толкая его в грудь.

Бороться Пинт не умел. Борьба для боксера – занятие ненужное и унылое. Поэтому он, собрав все силы, толкнул противника и моментально отскочил назад, почувствовав, как пол снова загудел – видимо, незнакомцу удалось вытащить нож. Огромный ятаган, которым янычары так ловко срезают головы своих врагов.

Пинт отступал. В поясницу ему уперлась столешница. И опять – в который раз за последнюю минуту! – послышался свист.

Клинок, по его ощущениям, был длиной не менее, чем в локоть.

Пинт скрутил тело в крутую дугу и, отступая назад по еще более крутой дуге, ухватился обеими руками за край столешницы. Мгновение – и он стал раскручивать тело в обратную сторону, разгоняя хлипкий колченогий стол, как катапульта – снаряд.

Раздался глухой удар, и за ним – треск. Дерево, не выдержав, затрещало и переломилось. Только сейчас Оскар впервые услышал сдавленный стон нападавшего. Это вселило в него дополнительные силы; ведь, если этот человек – а может, и не человек вовсе? – чувствовал боль, то его можно победить. Победить, то есть… Убить. Даже сейчас, когда на размышления не оставалось ни секунды, Оскар это четко понимал. Другого выхода у него не было.

Стол не отскочил. Наоборот, встретившись с невидимым препятствием, он резко замедлился, но все же двинулся вперед – противник дрогнул и покачнулся.

Пинт уперся в стол животом и навалился изо всех сил. Стол продвинулся еще чуть-чуть вперед. Тогда Пинт схватил столешницу и резко перевернул ее, как в каком-нибудь фильме, где герой в припадке ярости крушит все, что попадется под руку.