Без черемухи

   -- А чем вы довольны старым президиумом? -- спросил Алексей.

   Все молчали.

   -- Землю они вам разделили?

   -- Насчет земли разговор был,-- сказал нерешительный голос.

   -- А дележа не было еще?

   -- Подождать велели,-- ответил тот же голос.

   -- Значит, ждете по собственному желанию?

   -- По собственному... чтобы по порядку все было,-- сказал Иван Никитич,-- а не зря.

   Он хмуро сел, взглянув при этом на лавочника. Тот тоже посмотрел на него.

   -- А еще насчет чего разговор был?

   -- Мало ли насчет чего...-- ответил опять неохотно голос сзади.

   -- Насчет хлеба был. Хлеб и скотину уже поделили.

   -- А у кого она, эта скотина-то? -- спросил Алексей.

   -- К прасолу в гости пошла...-- сказал Семен-плотник,-- она богатых дюже любит.

   -- Вот, вот,-- послышалось несколько голосов,-- бедным дали, а она опять к богатым прибежала.

   -- Так...-- сказал Алексей; он все сидел за столом и держал в руках карандаш, повертывая его за рубчики.-- А сеять на помещичьей земле будете?

   -- Велели подождать. Как там порешат...

   -- Так вы довольны?

   -- Вот черт-то, исповедовать пошел. Крючком за губу поймал и ведет,-- сказал недовольно Иван Никитич и прибавил громко: -- Чем довольны-то?

   -- Да вот, что подождать-то велели...

   -- Чем уже тут быть довольным? -- отвечал хмуро Иван Никитич, но взглянул на лавочника и еще более хмуро сказал: -- Известно, довольны, потому -- порядок.

   -- Так... А ежели сейчас такой закон выйдет, что бери землю и -- никаких!

   Все переглянулись.

   -- Чем скорей, тем лучше,-- сказал Иван Никитич, не взглянув на лавочника, который быстро поднял голову.

   Все посмотрели на лавочника.

   -- Как бы Силантьича не обидеть...-- сказал кто-то.

   -- А чем его обидишь. Ему-то что? Он, что ли, отвечает? Раз такой закон вышел... выберем его в совет, только и дело.

   -- Что ж, ежели такой закон вышел, отчего и не брать, ежели по шапке за это не попадет! -- сказало уж несколько голосов.

   -- А то прежде ждали и теперь опять жди.

   -- Правильно!

   -- Им-то хорошо, они залезли себе в комитет и гребут, а мы, дурачки, ждать будем?

   -- Чего вы, черти! Силантьич услышит,-- послышались негромкие голоса.

   -- А пущай слышит. Он карманы-то себе набил!

   Лавочник водил глазами по всем скамьям, но никак не мог ни с кем встретиться взглядом. Все смотрели мимо него или так водили глазами, что за ними невозможно было угоняться.

   -- Нечего глаза-то таращить...-- сказал кто-то, видимо, по адресу лавочника,-- денежки-то все себе загребли...

   -- Николка хоть по глупости много распустил по ветру, а этот, черт, лапы-то загребущие... прежде все время сок жал и теперь тоже. Мы "подожди", а он себе в карман... У, сволочь!..

   -- Да, Николай -- это все-таки человек с совестью.

   -- Ну да, тоже Николай твой языком только молоть здоров, а что от него? Степан вот, правда,-- святой человек.

   -- То-то этот святой корову у меня взял да на нижнюю слободу ее отдал... Святой начнет стараться -- хуже дурака выйдет...

   -- Все они хороши, дьяволы.

   Алексей, что-то писавший, поднял голову и сказал:

   -- Так вот, товарищи: власть теперь ваша и земля ваша. Берите землю, берите хлеб, чтобы этих чертовых гнезд тут больше не было. Кто против этого, прошу встать.

   Все сидели. У лавочника упала шапка и покатилась.

   -- Шапка уже в руках не держится!..-- сказал чей-то голос.

   -- Разъелся, вот и не держится!.. Ишь, черт... Когда только корень этот окаянный выведется!..

   -- Предлагаю произвести перевыборы в совет,-- сказал Алексей.-- Сейчас будут объявлены два списка: в одном старый президиум, в другом -- новый. Огласи...-- обратился он к секретарю, подавая ему два листочка.

   Все выслушали молча.

   -- В новом-то он и эти двое с фронту? -- спросил передний мужичок.

   -- Выходит, так,-- ответил сосед.

   -- Кто за старый состав... прошу поднять руки.

   Все сидели неподвижно.

   -- Кто за новый?..

   Все подняли руки.

   Лавочник взял шапку и пошел, ни на кого не глядя, к двери.

   -- Что тут? -- спросил запоздавший Николай-сапожник, войдя в школу и тревожно оглядываясь.

   -- Новых выбрали,-- сказал задний мужичок в лохматой шапке.

   -- Кто же это?

   -- Все. Прямо, как один человек, поднялись.

   -- Глас народа, брат...

ВОСЕМЬ ПУДОВ

   Мужики стояли целой толпой в усадьбе около сеновала и уже два часа говорили, кричали и спорили по поводу дележа сена...

   Сначала условились все делить поровну. Рожь разделили поровну, вышло хорошо. Стали делить телеги, тоже поровну, получалась нескладица: кому пришлась ось, кому колесо. И когда поделили, то оказалось, что инвентаря нет и телег ни у кого нет,-- ездить опять не на чем. Коров решили в таком случае поровну не делить, а дать сначала неимущим. Но, когда начали давать, стало вдруг жалко, и все оказались вдруг неимущими.

   -- Дай вот молодые с фронту придут! -- кричали беднейшие, у которых отобрали назад коров.

   Теперь с сеном: как ни прикидывали, все-таки оставался кто-нибудь недоволен.

   -- Ну, думай, думай, ворочай мозгами,-- сказал прасол в синей поддевке -- надо разделиться, пока молодые с фронту не пришли, а то эта голытьба окаянная заведет тут свои порядки.